Цитадель. Дочь тьмы - стр. 35

Аарон подхватил свою женщину на руки и почти бегом понес ее в дом. Плотское желание охватило его с такой силой, что он ничего больше не соображал. Номи не отставала, стаскивая с его плеч одежду и буквально утягивая на пахнущие травами одеяла в углу.

Господи, чудны дела Твои! Неужели это всё – и рабство, и яма, и клетка – только для того, чтобы соединить двух Твоих детей? Аарон привык в жизни полагаться на знаки. Но здесь был даже не знак. Было чувство, что огромная рука взяла его за шиворот и тыкнула носом, словно котенка, в предназначенную ему женщину. В любом случае, изменить уже ничего было нельзя. На его груди лежала его жена. Не убежишь (впрочем, он и не собирался) – то, что они делали сейчас, допустимо только между супругами. На душе у Аарона было неспокойно, он очень хотел сейчас вскочить, убежать в пустыню и прокричать в небо что-то вроде «Что вообще происходит?», но Ноэминь спала, доверчиво прижимаясь к нему, опутав его белыми волосами, словно сетью, и руки ее жгли, как огненное клеймо.

— Я ведь ее не люблю, как женщину – не люблю, – билось в его висках. – Я вообще любить разучился.

— Любовь – это навык, – отвечал голос внутри него. – Ее можно взрастить, словно цветок.

— Я совсем ее не знаю!

— Ты знаешь достаточно, чтобы захотеть ее спасти.

— Но жена…

— А почему, собственно, нет? Что тебя смущает?

Смущает? Или возмущает? Или вносит смятение в мысли и будоражит кровь? Быть женатым – это определенно не то, в чем у Аарона есть опыт. Желать собственную жену – это греховно? А сердится на нее за то, что она оказалась такой нежной и страстной? А ревновать ее к тем, кто прикасался к ее телу до него? Он все еще порывался убежать на свидание с Всевышним, потому что молитва рядом с ней не получалась, постоянно сбиваясь в комок злости, вожделения и какого-то щенячьего восторга, но Номи закинула на его ногу свою белую коленку, и он сдался, позволив себе ускользнуть из этой реальности в мир снов.

За окном (точнее, за стенами хижины) была поздняя ночь, а к нему в дверь колотили так, что шатало всю хижину. Аарон с ворчанием отпихнул от себя нежное женское тело, поднялся и рывком распахнул дверь, совершенно забывая, что он обнажен.

— Чего надо? – рявкнул он в лицо орку.

— Зуб… болит…

— А днем ты где был? – целитель сердито смотрел на несчастного, который держался за щеку.

— Днем не болел.

— Погоди, оденусь.

Он захлопнул дверь перед носом нежданного пациента и хмурясь, натянул свою единственную одежду.

— Тебе помочь? – приподнялась Номи.

— Не думаю. Я только посмотрю. Что я сейчас могу сделать без инструментов и трав? Спи.

Она послушно легла, а Аарон повел орка к костру, где заставил его широко раскрыть рот.

— Ну что, удаляем, – спокойно констатировал он. – Завтра я соображу, как сделать инструменты, и выдерну. Лечить там бесполезно. А теперь извини, я спать. У меня жена.

— А удалять обязательно? – жалобно спросил огромный мужчина. – Может, пройдет?

— У тебя вчера прошло, – холодно ответил Аарон. – Ну, вообще, может и пройдет. Зуб сам сгниет, такое бывает. А может и сепсис начаться, потом заражение крови… Придется резать. Как хочешь, конечно. Завтра решишь.

Аарон широко зевнул и огляделся. Он так хотел убежать от всех в пустыню – а теперь вдруг хотел обратно к жене. Никакой логики, да. Подумал – и вернулся в дом.