Цирк с конями в казённом доме - стр. 13
Еще одна серьезная банда оседлала трассу, по которой из Германии гнали немецкие тачки на продажу – скромно собирала по двести-триста баксов с каждой машины. «Синяки» – ранее судимая братва – тоже были при деле, кого-то рэкетировали, какие-то вопросы утрясали. Но тогда они были озабочены неожиданной проблемой – смотрящий за зоной присвоил себе весь «грев», присылаемый с воли, и по освобождении был выдернут на суд общественности. Как рассказывал один авторитетный ворюга:
– Собрались на толковище. Мы ему и говорим: «А чай, а продукты – все себе в кишку пускал? А деньги – все себе?» Он на колени: «Простите, братва». А братва ему: «Мерзавец, мерзавец…»
В общем, царил привычный криминальный беспредел. Бандатва рулила, превращая запущенный, мокрый балтийский город с монументальными немецкими фортами и старинными особняками в некое поле бесконечной битвы…
Бандиты. Будучи в командировках, я объездил почти всю Россию. И везде были они. Отмороженные, живущие по законам или понятиям, сгруппировавшиеся по национальному признаку, по воровской масти, по участию в спортивных секциях или по службе в ВДВ. В глазах рябило от карточек в картотеках с их рожами – гнусно-криминальными, скучно-обыденными или невинно-ангельскими. Сперва даже пробирал холодок от справок с описаниями их кровавых деяний, но потом привык. Вся страна в девяностые привыкла к кровавому беспределу. Имя им было легион. Целые армии на территории всей России занималась войной друг с другом, государством и его гражданами.
На Кавказе абрек – уважаемый человек, опора семьи. В Бразилии бандитосы – это свои ребята, из народа, несущие эдакий протест против нищеты и социальной несправедливости. В России бандитизм – это чума. Бациллы ее дремлют десятилетиями и обрушиваются на страну, когда та слабеет, выкашивая массы народа, пожирая тела и души.
Очередная эпидемия бандитизма началась с перестройки. Часть населения тогда перестроилась быстро, осознав, куда ветер дует и что отныне главное – это деньги.
В США мафия появилась в результате сухого закона. Наша возникла благодаря «Закону о кооперации» и «О предприятии». В общество хлынули шальные наличные деньги, которые раньше вращались в безнале. Учитывая, что с самого начала вся кооперативная деятельность была в основном цепью махинаций и нарушений закона, уголовники посчитали себя вправе объявить кооператорам: «Вы же сами нарушаете закон, вы барыги, а барыга обязан с вором делиться». Рынки, кооперативы стали стремительно облагаться данью. Также для консолидации первых бандитских сообществ неоценима роль горбачевского сухого закона. Некоторые банды выросли из мелкоуголовных шаек, обеспечивавших существование подпольного водочного и самогонного бизнеса.
С середины восьмидесятых годов, когда начали исчезать с полок продукты и товары первой необходимости, всерьез замаячил призрак голода, пышным цветом начали цвести все прелести двигавшегося к капитализму общества: вымогательство, рэкет, разделы сфер влияния. Бандиты заявили о себе чуть ли не в открытую, как социальное и культурное явление. Спорткостюмы «Адидас», золотые цепи на бычьих шеях, машины – тогда еще вазовские «шестерки» – все это было свидетельством бандитской крутости и нереального богатства.
Общество тогда еще не было готово ко всеобщему мочилову, поэтому бандитские разборки были в основном на уровне мордобоя – толпа на толпу. При таком раскладе, естественно, стали особым спросом пользоваться мышцы профессиональных и непрофессиональных спортсменов. Они и составляли основную боевую силищу растущих как на дрожжах группировок. И однажды начали брать там верх, оттесняя профессиональных уголовников, вечных сидельцев и прочих туберкулезников. Сила, мощь, напор и волевая упертость профессиональных спортсменов как нельзя лучше легли на нелегкую профессию бандита…