Чужие окна. История одной подлости - стр. 42

– Ну-с, уважаемый, – начал беседу с подследственным адвокат, доставая из видавшего виды «дипломата» дешевый блокнот и шариковую ручку с таким видом, будто это были записная книжка в обложке из натуральной кожи с золотым обрезом и «Паркер» с золотым пером. – Я познакомился с вашим делом и готов биться за смягчение наказания аки лев.

– Не надо биться, Викентий Аристархович, – ошарашил адвоката Вадим, – я ни в чем не виноват. Сможете мне устроить свидание с моей невестой? Ее зовут Ольга Кротова. Это очень важно. Я вас очень прошу.

– Ну, не знаю, не знаю, это будет сложно устроить, – закачал головой с обширной лысиной государственный защитник. – Может лучше с вашими кровными родственниками, матерью или отцом, например? Поверьте моему опыту, Вадим Андреевич, обычно от невест бывает много пустых эмоций и мало толку.

– Оля не такая. Поймите, мне очень важно встретиться с ней и поговорить. А маму нельзя беспокоить, у нее больное сердце.

– Ох, ох, больное сердце – это серьезно, по себе знаю, – посочувствовал Викентий Аристархович.

– Я должен поговорить с Олей, чтобы она была рядом с мамой, не бросала ее, пока я тут… – он окинул тоскливым взглядом очередную комнату-коробку, предназначенную для встреч арестованных с адвокатами и следователями, – прохлаждаюсь. Ведь вы сможете это организовать?

Адвокат смерил подзащитного странным жалобным взглядом и кивнул:

– Хорошо, я постараюсь. А потом мы все-таки разработаем план защиты.

***

Вадим сидел за столом и ждал встречи с адвокатом, но время шло, а комната с зарешеченным окном и одиноким столом по середине оставалась пуста.

Время… Вадим заметил, что за тюремными стенами время течет совсем не так, как на свободе. Его поток, попав сюда, не только резко замедляется, как в запруде, но и меняет направление, то вдруг поворачивая назад, и тогда он, Вадим, начинает тонуть в воспоминаниях, то вдруг закручивается в водоворот «а если бы…» – бесконечные размышления о возможном.

Дверь распахнулась и в комнату вошла Оля. От неожиданности Вадим вскочил со своего стула, беспомощно лязгнув наручником на левой руке, пристегнутым к скобе в крышке стола.

– Оля!

– На место! – рявкнул надзиратель, словно отдавал команду дрессированной собаке.

Вадим сел, во все глаза глядя на неожиданного визитера. Не подвел Викентий Аристархович! Оля медленно подошла и села напротив. Как же ему хотелось обнять ее, прижать к себе так, чтобы почувствовать всем своим существом, как бьется ее сердечко, покрыть поцелуями нежное личико, утонуть в печальном взгляде любимых глаз. Но он только нерешительно протянул свободную от наручника руку.

Оля опустила глаза и спрятала свои руки под столом.

– Здравствуй, Вадим, – произнесла тихо, как будто каждое слово давалось ей с трудом.

– Здравствуй, Оленька. Как ты, как мама? Я за вас очень переживаю.

– Ничего, держимся. Как ты?

От ускользающего взгляда, от отчетливого холодка в голосе, от безликости дежурной фразы по спине его пробежала волна мурашек. Он ждал этой встречи, как утопающий ждет глотка живительного воздуха. А теперь растерялся. Что-то было не так. Любимая девушка показалась какой-то скованной и закрытой. Хотя, чему ж тут удивляться? Любой нормальный человек, впервые попав в эти стены, пройдя несколько десятков шагов по этим коридорам, почувствует себя неуютно, скованно. Вот и Оля…