Чужая невеста - стр. 6
— Тайтрэ.
Ну да, кровать. Я знаю, что она так называется. Вернее, теперь знаю, когда услышала это от него. И тут до меня дошло. Все произнесенные собеседником слова я воспринимала как давно знакомые, но слегка подзабытые. И для того, чтобы снова их вспомнить, мне больше не требовалось копаться в памяти Ильвы. Надо было просто услышать заново этот чуждый для землянки, но привычный для серой лэфы язык.
— Л‑л‑лэфа‑а‑а, — протянула, перекатывая пришедшее на ум слово на языке, как сладкий леденец.
— Да‑да, ты лэфа, — улыбнулся мне Таш. — А я лэф. Помнишь?
Не помнила, но отчего‑то знала. И это радовало.
— А это иситр. — Мужчина представил мне подушку, которую взял в руки и демонстративно взбил.
— Подушка! — благодарно улыбнувшись, кивнула я и, указав жестом на стол, спросила на языке серых: — А это? — Привычные для речевого аппарата слова легко слетали с языка, в то время как глаза продолжали рассматривать интерьер.
Таш назвал интересующий меня предмет мебели. Потом он дал характеристику креслу в углу, двери, плотной шторе, закрывающей второй выход из пещеры, еще чему‑то… А я слушала, тихо повторяла за ним и вспоминала то, что когда‑то в свою бытность знала Ильва. Когда мы добрались до обсуждения цепей, я попыталась выяснить, зачем они вообще здесь находятся. И была удостоена очередного зрелища под названием «краснеющий серый лэф». А спустя пару минут после моих односложных вопросов Таш сознался, что эта комната — мини‑бордель их общины, цепи же — просто инвентарь для любителей развлечений пожестче. Что ж… ролевые игры, как показывает практика, хороши для всех времен и народов. Вот только непонятно, почему в цепи угодила именно я.
— Таш, разве я шлюха? — спросила грустно.
— Нет, — с какой‑то злой уверенностью ответил он и… до хруста сжал кулаки.
— А почему тогда я… в цепях… в мини‑борделе. — Предложения строились не так легко, как вспоминались слова, но тем не менее меня поняли.
— Это чья‑то злая шутка. — Таш снова уставился на факел, не желая смотреть на меня. — Мне сегодня прислали записку из Дома Вивьеры с обещанием особого подарка. И я… я даже не узнал тебя в этой проклятой маске и без косы. Кто обрезал твои волосы, кто притащил тебя сюда, кто… — Мужчина резко замолчал и, поднявшись, протянул мне руку: — Вставай, Ильва. Я идиот, так давно тебя не видел, что совсем растерялся и впал в детство. Прости. — Я только плечами пожала — претензий у меня к нему не было: не изнасиловал, не обидел, языку учить взялся… какие ж тут претензии‑то?! — Нам следовало сразу пойти и рассказать все Грэм‑рилю, а не играть здесь в «угадай слова». Если тебя похитили… — Женский смех и торопливые шаги за стеной заставили его замолчать и настороженно обернуться, а меня — с любопытством уставиться на дверь, полуприкрытую тяжелой шторой. — А впрочем, повременим, — складывая на груди руки, процедил мужчина, когда на пороге появились две серые девушки, закутанные в темные плащи. — Вот вас‑то мне и надо, драгоценные.
— Секс втроем по двойному тарифу, — деловито заявила одна из девиц, снимая плащ.
— А вчетвером — по тройному, — заметив меня, сидящую на кровати, сказала ее напарница.
На этот раз, судя по ощущению жара, прилившего к моим щекам, грязно‑розовым румянцем окружающих радовала я. А все почему? Потому что воображение буйное! Успевает обрисовывать некоторые перспективы без согласия на то хозяйки, то есть меня. Особенно когда все присутствующие в комнате полуголые. Да‑да, у обеих визитерш под плащами оказалось такое же полупрозрачное безобразие, какое было и на мне, когда я очнулась в теле Ильвы. А кроме этого лишь тонкие нити бус, мягкие туфли на ногах… и все! Кашлянув, я прочистила внезапно пересохшее горло и, взяв со стола кубок с каким‑то темным напитком, сделала глоток. Наверное, это было вино. Или компот, или… да без разницы! Главное, что дышать мне сразу же стало легче.