Чужая кровь - стр. 8
Я переступила порог кабинета, посмотрела на портрет застенчиво улыбающейся Ба, висящий над диваном, и на меня нахлынули воспоминания. Ещё ребёнком, когда Деда не было дома, я иногда усаживалась за этот огромный стол и, представляя себя генералом, принимала важный вид. Ба, глядя на меня, смеялась, а я спрашивала её:
– Бабушка, а разве генералы командуют армией из-за стола? Они ведь должны впереди всей армии ехать на белом коне или на танке.
Я и сейчас невольно улыбнулась, вспомнив свой наивный детский вопрос. Как давно это было! Помню, на этом столе всегда лежала стопа чистой бумаги, и я с удовольствием рисовала на белых листах Дедовым остро очиненным карандашом.
Раньше в кабинете усилиями бабушки и Фроси всегда царил строгий порядок, но сейчас по всей поверхности письменного стола были разбросаны газеты вперемешку с различными мелкими предметами, а на полу около корзины для бумаг валялся смятый исписанный листок. Машинально я подняла его и уже хотела бросить в корзину, но, раззадоренная любопытством, развернула и прочла.
Это был черновик завещания, согласно которому Дед оставлял свою пятикомнатную квартиру, дачу, все свои вклады в сберегательной кассе и прочее движимое и недвижимое имущество, включая богатую коллекцию трофейного антиквариата, вывезенного им когда-то из Европы… кому? Имя вписано не было. Я ещё раз перечла написанное. Наследник не был указан. Значит, Дед решил состряпать завещание. А я-то думала, что он так и помрёт без подобной бумажки, и мы с Андрюшкой всё разделим между собой.
Но кому же Дед всё оставляет? Я порылась на столе, нашла ещё пару черновиков завещания, но нигде не было проставлено имя того, кому, в конце концов, достанется всё генеральское добро.
В прихожей несколько раз тренькнул звонок. Я вздрогнула и машинально сунула бумагу, которую только что изучала, в сумочку.
Вернулся с прогулки Дед. Он появился на пороге кабинета, поддерживаемый смазливой девицей лет двадцати, с первого же взгляда мне не понравившейся. Рядом с роскошными формами сиделки тщедушное, высохшее тело старика казалось ещё более немощным. Я встала из-за стола.
– Здравствуй, Дед. Нам надо поговорить.
При этих словах старик как-то хитро прищурился.
– Поговорить? – переспросил он. – Хорошо, Елена, давай поговорим.
Он уселся на диван, почти затерявшись в его кожаных глубинах из-за своей худобы. Медсестра сбоку облокотилась о спинку дивана, явно намереваясь присутствовать при нашем разговоре. Меня это просто взбесило.
– Дед, надо побеседовать без посторонних.
– Какая же мне Лида посторонняя? Она теперь обо мне заботится. Круглосуточно рядом со мной, – с непонятной интонацией ответил Дед.
Мне всё меньше нравилась эта Лида.
– Дёд, я серьёзно, – угрожающе произнесла я. – Мы будем обсуждать дела семейные. Надеюсь, ты Лиду ещё не удочерил? – не удержавшись, съязвила я, одновременно пуская глазами искры в сторону настырной сиделки.
– Фёдор Семёнович, я подожду за дверью, чтобы вам не мешать, – очевидно, поймав мой посыл, проворковала девица, наклонившись к Деду, зыркнула на меня и бесшумно, как тень, скрылась из кабинета.
Я подошла к дивану, на котором скрючился Дед, опустилась рядом с ним, и, постаравшись состроить самое ласковое выражение лица, взяла Деда за руку:
– Ты прости, что я давно не заезжала к тебе, но в последнее время у меня было так много дел. Я думала, Андрюшка уделяет тебе достаточно внимания, ведь он живёт с тобой.