Чужая игра для сиротки. Том второй - стр. 35

— Могу я поинтересоваться, что вы здесь делаете, герцогиня? – спрашивает, едва разжимая губы.

Знаю, что нужно держать лицо, но все силы ушли на то, чтобы добраться сюда. Если вступлю с ней в перепалку, то обратно в палату попаду только если какая-то добрая душа отнесёт туда мое бесчувственное тело.

— Я хотела справиться о здоровье милорда Нокса, - повторяю свой ответ лекарке, которая, чувствуя неладное, потихоньку отступает в тень и исчезает. 

— В таком случае, герцогиня, - графиня Рашбур говорит это таким тоном, словно мой титул – грязное ругательное слово, - у вас должно быть для этого специальное разрешение Его Величества.

Протягивает руку, нетерпеливо и требовательно сжимая пальцы.

— У меня его нет, - честно признаюсь я.

Графиня Рашбур выразительно и триумфально вскидывает бровь, а потом выбрасывает вперед руку с указательным пальцем в сторону двери.

— В таком случае, герцогиня, я требую, чтобы вы убрались вон и более не испытывали мое терпение. В противном случае я буду вынуждена сообщить королю, что особа, чье участие в событиях вчерашней ночи подлежит самому тщательному расследованию, пыталась тайно пробраться к герцогу Ноксу. Хотели по-тихому избавиться от единственного свидетеля, герцогиня?

Невидимая ударная волна толкает меня в грудь.

Избавиться от свидетеля? Расследование?

Я делаю шага назад, иначе просто не удержусь на ногах, но графиня явно принимает мою слабость на свой счет и продолжает напирать, пока я продолжаю отступать, пока не оказываюсь прижата спиной к двери.

— Имей ввиду, - тихо, чтобы слышала только я, шипит на ухо графиня, - я вижу тебя насквозь, знаю обо всех твоих планах и обязательно предоставлю королю все доказательства твоего гнилого нутра. А потом с наслаждением посмотрю за твоей персональной пыткой. Ты знаешь, что Эвин делает с теми, кто втирается к нему в доверие, чтобы потом ударить в спину?

У меня очень шумит в голове.

Если я немедленно не выйду, не глотну свежего воздуха – графиня, несомненно, очень обрадуется моему обмороку прямо ей в ноги.

— Надеюсь, - говорю слабым, но все же спокойным голосом, - вы преуспеете в любых ваших начинаниях, леди Рашбур. 

Выхожу.

То есть, почти выкатываюсь кубарем, почти не разбирая, куда меня несут ноги.

Мысль о том, что нужно бежать, появляется в голове словно гость, которого ждали, но в какое-то другое время. В глубине души я ведь всегда понимала, что так все и кончится – не красивым маленьким домиком на дальних границах Артании, где никто не будет знать, что я – беглая сирота из монастыря Плачущего, не тихой мирной жизнь с каким-нибудь добрым и не любопытным мужчиной, а бегством.

Бегством длинною в жизнь.

Плачущий, где теперь моя комната? Я же не могу бежать в одной сорочке, накидке и домашних туфлях?

Какая-то лестница наверх, в конце которой я оказываюсь в неосвещенном коридоре. Здесь так темно, что, когда выставляю вперед руку – пальцы тонут во мраке. Наверное, еще недавно мне было бы страшно бродить наощупь одной, но после встречи с рогатым чудовищем… Вряд ли где-то там, в кромешной тьме, меня поджидает кто-то более страшный и опасный.

И все же, когда к моей руке прикасаются чьи-то пальцы, я с трудом подавляю вскрик.

А потом и вовсе не могу проронить ни звука, даже если бы хотела, потому что чья-то ладонь с силой зажимает мне рот.