Чумной поезд - стр. 17
Из сушки стекла вышли к шестнадцати часам, но лаборант не спешил. Сходил к кофейному автомату, потом в туалет. Лишь через полчаса он вставил стекло с образцом мокроты под иммерсионный объектив микроскопа, капнул кедрового масла для увеличения светосилы оптики и настроил освещение от светодиодной матрицы. Приложившись глазами к окулярам, он принялся наводить резкость.
Когда мутное изображение наконец сфокусировалось, лаборант отпрянул от микроскопа, поднялся из кресла, снова шагнул к кулеру, чтобы глотнуть воды. От увиденного на предметном стекле во рту внезапно пересохло, а сердце заколотилось в бешеном ритме. Он сам удивился первой мысли, ворвавшейся в разгоряченный эмоциями ум.
«Домой попаду не скоро», – подумал лаборант.
В следующий миг отреагировал кишечник, и лаборант на собственном примере ощутил, что означает фраза «обгадиться от страха». Не без труда он заставил себя вернуться к микроскопу и снова прильнуть к окулярам. В круге изображения, отливающем желтизной из-за масла под иммерсионным объективом, он отчетливо разглядел заостренные по краям веретенообразные объекты с более темными кончиками и узким светлым пятнышком в центре. Чем-то эти бактерии напоминали кошачьи глаза с белым зрачком. Но лаборант прекрасно осознавал, что этими глазами на него смотрит сама смерть. Эта картинка раньше ему встречалась только в учебнике.
Лихорадочно меняя стекла с мазками, лаборант среди синих эритроцитов и лейкоцитов видел массы страшных палочек, и казалось, что в каждом новом стекле их становится все больше и больше, но такого просто не может быть.
Откуда она взялась тут?
Даже мысленно было трудно произнести слово, означающее болезнь, вызываемую этими микроорганизмами. Но лаборант вспомнил, что утром из Москвы пришло письмо о выявленном очаге завезенной атипичной лихорадки. Точного диагноза и возбудителя указано не было, только аббревиатура ТОРС[8] указывала, что болезнь относится по категории к классу болезней органов дыхания. А к нему четкое предписание о необходимости внимательно относиться ко всем случаям пневмонии.
Лаборант бросился к столу и посмотрел направление на лабораторное исследование, сопровождавшее образец мокроты. Диагнозом числилась двусторонняя пневмония.
Лаборанта от этой записи прошибло холодным потом. Он ледяной струйкой стек между лопатками и неприятной испариной выступил на лбу.
«Вот это пипец…» – подумал он.
Его судьба на ближайший месяц прорисовалась для него во всех ужасающих подробностях. Скорее всего, процентов на девяносто его ждала смерть. Смириться с этим было сложно, но и в панику впадать смысла было еще меньше.
«Может, и выживу… – Лаборант попытался себя успокоить. – Но жену и детей надо срочно убрать из города. В любом случае им тут теперь не место».
Он поколебался несколько секунд, поглядывая на стационарный телефон. В принципе, то, что он собирался сделать, делать было нельзя. Категорически. Нужно не жене звонить, а поднимать трубку стационарного телефона и докладывать о чрезвычайной ситуации. Но родственные чувства пересилили. Лаборант достал мобильник и набрал номер жены из контактов.
– Валя! – произнес он, едва произошло соединение. – Замолчи и слушай. Я ничего не буду объяснять. Сейчас ты приедешь домой, соберешь детей, и вы уедете к моим старикам в деревню. Срочно! Не спорь! Прямо сейчас, даже если тебя уволят за это. Собралась и вышла. Ясно? Да, делай, как я сказал, и молчи! Не до причитаний! Как-как? Хорошо! Ладно, отпуск возьми! За свой счет! Хоть на три дня! Только быстро. Чем быстрее, тем лучше. Да по херу! Не заставляй меня ругаться. Уезжайте! Я ничего не могу объяснить! Ты знаешь, где я работаю. Знаешь? Повтори, где я работаю? Вот. Осознала? Молодец. А теперь срочно валите из города. Просто сделай, как я сказал.