Что там, за дверью? Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 24 - стр. 40
– Что не помешало нам, – продолжил Бронсон, – остаться друзьями.
Они разместились за столом – хозяин в старом, но дорогом, судя по обивке, кресле, а гости на не очень удобных стульях с высокими резными спинками. Вошла Сэнди – женщина лет шестидесяти, полнота которой выглядела так же естественно, как грузность сэра Фальстафа или худоба Шерлока Холмса – и поставила на стол три пивные бутылки и три большие кружки.
– Спасибо, Сэнди, – поблагодарил сэр Эндрю. – Ты можешь идти, то есть, я имею в виду – идти домой, я тут с гостями сам расправлюсь.
– Хорошо, хозяин, – пробормотала женщина и вышла, не бросив на посетителей даже единственного взгляда – как смотрела на сэра Эндрю, так и продолжала смотреть, пятясь из комнаты.
– Звучит зловеще, – сказал Кервуд, наливая себе пива. – Если вам, сэр Эндрю, не очень приятно наше общество, то…
– Бросьте, Стефан, – хозяин налил пива сначала в кружку Бронсона, а потом в свою, но пить не стал, держал кружку в обеих руках и переводил взгляд с одного гостя на другого. Взгляд сэра Эндрю был ясным, умным, и еще Бронсон ощутил в нем невысказанную, а может, и невысказываемую в принципе боль – так смотрит большой породистый пес, несправедливо наказанный хозяином.
– Вы же знаете, – продолжал сэр Эндрю, – я всегда рад видеть вас у себя. И вас, старший инспектор, чем бы ни было вызвано ваше посещение.
– Желанием познакомиться, – объяснил Бронсон, – и ничем больше.
– Да-да, – пробормотал сэр Эндрю и отхлебнул наконец из кружки. – Я знаю, какие по деревне ходят разговоры. О Лиззи, я имею в виду. Люди… Они привыкли к тому, что Лиззи всегда поможет, у Мюрреев позавчера сын упал с забора, милейший наш доктор вправил парнишке сустав, но боль все равно сильная, старый Генри пришел ко мне… то есть, к Лиззи, конечно, все уже привыкли, что она… И очень сокрушался, что Лиззи нет дома, у него на лице было написано: уехала, как же, врешь, старый мерин, не могла она уехать, потому что…
Он допил пиво, налил из бутылки еще – медленно, чтобы пена не поднималась пышной шапкой, а ложилась плотным одеялом.
– Потому что… – не выдержал Бронсон.
– Потому что, – спокойно сказал сэр Эндрю, – за четыре года, что Лиззи прожила со мной, она ни разу не выезжала дальше дома Карверов, что на окраине со стороны дороги на Бистер-менор. И желания такого у нее не было. А люди привыкают. Вы-то наверняка знаете, старший инспектор, как быстро привыкают люди к определенным вещам.
– Миссис Сигленд, – сказал Кервуд, – уверяет, что леди Элизабет не получила ни одного письма из Эдинбурга. Ни одного – в последнее время тоже.
– Значит, – заключил сэр Эндрю, – подруги не существует в природе, и никуда Лиззи не уезжала, а лежит где-то в моем саду под землей…
– Мы ничего такого не думаем! – запротестовал Кервуд и в волнении едва не опрокинул кружку.
– Знаете, – задумчиво проговорил сэр Эндрю, – чтобы прекратить кривотолки… Почему бы вам, господа, не обыскать мой сад? Садовник поддерживает у меня полный порядок, и если там есть свежевыкопанная… – он так и не решился произнести слово «могила», сделал красноречивую паузу и продолжил чуть изменившимся голосом, – то вы безусловно это заметите.
– Мы не собираемся… – начал Кервуд, но сэр Эндрю прервал его:
– Я даже настаиваю на этом, господа. Слухи… Как это… противно! Я… я обожаю Лиззи, вы понимаете меня?