Что не убивает - стр. 20

Одним словом, он знает, но – не печалится.

Припарковались в старом центре.

От Золотых ворот, некогда части городских укреплений, а ныне древних и одиноких на оживленном круговом перекрестке, пошли по Большой Московской.

Им хватило часа на все про все: дойти до Богородице-Рождественского монастыря и обратно, полюбоваться восьмисотлетними соборами и колоритом Большой Московской улицы с ее двух-трехэтажными домами восемнадцатого-девятнадцатого веков, где у Саши возникло чувство, что он гуляет по Пятницкой в Москве под жарким испанским солнцем, – программа минимум выполнена. Спасибо, Юля. Ты светлый человек, но чего тебе это стоит? Кто видит грусть на дне твоих глаз? Кто слышит ее в твоем смехе?

Пообедав в кафе на Большой Московской, вернулись к машине.

Салон с климат-контролем после пекла улицы – как оазис в пустыне. Охлаждайтесь, наслаждайтесь и думайте о том, как мало нужно для счастья, если уметь быть счастливыми. Не все умеют. Пресытившись тем, что есть, люди мучаются от голода, вечного, неутолимого. Это не их вина. Это хитрость природы, тот самый обман, страдание ради прогресса, желания для выживания. И тут уж каждый как может, каждый сам за себя. Если выдернуть такого из гонки желаний и лишить чего-то действительно важного, тут и проявится истинное. По-настоящему голодный отдаст Bentley за кусок хлеба. Лишенный сна отдаст Bentley за возможность поспать.

Саша уснул на выезде из Владимира.

…

Они едут по Русскому мосту в открытом красном кабриолете. Машиной управляет Кира, а Юля сидит сзади. Мост подвешен так высоко, что проплывающие под ним океанские лайнеры кажутся не больше спичечных коробков, а люди на них – муравьями. Впереди туман, огромные конструкции моста растворяются в нем, и он не знает, что там. Остановиться? Развернуться? Он хочет что-то сказать Кире, но, открыв рот, не может издать ни звука. Он задыхается. Где воздух? Кира! Ки…

Машина въезжает в туман.

…

Он проснулся.

Сердце неслось галопом, в висках стучал пульс. Это был сон, странный тревожный сон. Он снова может дышать, и нет никакого тумана. Они на М-7, а не на Русском мосту над бездной. Кира рядом, Юля управляет машиной.

– Доброе утро! – сказала Кира.

Он посмотрел на часы. Три тридцать.

– Сколько до Нижнего? – спросил он.

– Час с небольшим, час сорок до дома, полпути, – сказала Юля. – Саш, вы не откажете мне в удовольствии, остановитесь у меня? Кира сказала, вы не оплачивали гостиницу, нет препятствующих факторов. Отельчик, кстати, так себе, не советовала бы.

– Так и должно быть. Мы автостопщики, все у нас просто. «Хилтоны» не бронировали. Да, Кир?

– Да, Саш, – ответила она, глянув на него с намеком.

– А у водителей вам можно жить? – спросила Юля. – Религия не запрещает?

– Нам запрещает совесть.

– Обсудим это с ней вечером за чашкой чая, ладно?

Саша и не думал возражать по-настоящему, он отказывался для приличия.

Так и быть. Один раз можно.

Между тем Нижний Новгород приближался к ним со средней скоростью восемьдесят километров в час. Конечная точка их пути на сегодня и стартовая – на завтра. В культурную программу в Нижнем входили осмотр достопримечательностей, ужин на троих у Кремля, а также секс с Кирой на исходе длинного и насыщенного событиями дня. Порой один день стоит многих, ценность времени относительна.