Что будет, то и будет. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 6 - стр. 53

В список подозреваемых сразу попали два новых лица: коммерческий директор завода по производству пластмасс Леон Кантор и главный бухгалтер Пинхас Абрамович. Оба пользовались неограниченным доверием Гольдфарба, оба вели дела больше десяти лет, оба обладали полной свободой действий и могли надувать хозяина на десятки тысяч шекелей. Причем не ежегодно, а ежемесячно. Разве не разумно было предположить, что, сколько веревочке не виться…

Гольдфарб мог узнать о махинациях, вызвать преступников на виллу для объяснений, а они – кто-то один или оба вместе…

Понятно, да?

Мне было понятно. Особенно изящным выглядело предположение, что, убив хозяина, Кантор и Абрамович продолжали вести прежний образ жизни, проливали слезы на похоронах и воображали, что полиция не выйдет на их след.

– Павел, – сказал Роман в ответ на мои сомнения, – они просто обязаны были вести себя как раньше. Или ты воображаешь, что у убийцы должен быть затравленный взгляд, неуверенная походка, а при слове «полиция» он должен вздрагивать и прятаться за ближайшим деревом?

Мы вошли в кабинет Бутлера – узкий, как христианский гроб, – и я поспешно занял место в единственном крутящемся кресле. Глаза слипались, и я боялся, что мои серые клеточки спросонья могут упустить важный поворот в рассуждениях. Нужно было удвоить внимание, и я сделал это, надавив пальцами на виски.

– Логичнее для убийцы было бы, – сказал я, – не искушать судьбу и смотаться в Штаты или Европу, тем более, что полиция дала такой шанс, запутавшись в четырех картинах, как в соснах. Разве не ясно, что, едва только возникнет идея о финансовых махинациях, выйти на преступников не составит проблемы? У обоих наверняка есть оружие, которое будет подвергнуто экспертизе.

– Уже, – вставил Роман.

– И нужно провести полную ревизию на заводе.

– Начнется в девять, когда ревизоры приедут в офис.

– И проверить алиби.

– Ты думаешь, мы этого не сделали?

– Так какие у них шансы?

– Никаких, – согласился Роман. – Оба ожидают в приемной, и я намерен начать допрос с Кантора. Результаты экспертизы оружия будут с минуты на минуту.

Я удобнее устроился в кресле.

***

Запись допроса:

«– Можете ли вы сказать, где и с кем были во вторник с семи до девяти вечера?

– Могу, но не скажу.

– Вы понимаете, что речь идет о времени, когда был убит Гольдфарб, и ваши слова могут быть истолкованы вам во вред?

– Какой вред? Вы думаете, что я ухлопал собственного хозяина? Я что, идиот? Если завод перейдет к наследнику или будет продан, я наверняка лишусь работы, к которой привык и в которой знаю толк. За десять лет между Гольдфарбом и мной не возникло никаких разногласий.

– Вы знакомы с Гольдфарбом десять лет?

– Пятнадцать. Десять лет мы работаем вместе, семь лет из этих десяти я занимаю должность коммерческого директора. За эти годы оборот возрос в шесть раз, прибыль выросла втрое, и сейчас мы работаем напрямую с «Хемикал индастриз», а эти господа не связываются с неперспективными…

– Вы были на вилле Гольдфарба во вторник?

– Нет. Я был у Иосифа в понедельник, привозил на подпись бумаги, потому что у хозяина не было времени в тот день заехать в наш офис, у него была плановая операция в «Ихилове».

– Вы открыли дверь своим ключом, или Гольдфарб открыл вам сам?

– Откуда у меня свой ключ?! Я коммерческий директор, а не приходящая прислуга! Естественно, мне открыл Иосиф. И закрыл за мной, когда я уходил, тоже он. Живой и здоровый.