Чистильщик. Кровавый след - стр. 9
– Почему я должен вам верить? И кто вы такая? – прозвучал хриплый, дрожащий голос в ответ.
– Меня зовут Аглая Петровна. И если я дала слово, что ты останешься цел, так тому и быть, – в голосе женщины звучала стальная уверенность. – Как тебя зовут?
– А вам какая разница? Я все равно не слезу. Не верю я вам!
Аглая Петровна властным жестом приказала псам отступить на несколько шагов. Те, повинуясь, замерли за ее спиной, превратившись в две черные тени.
– Вот видишь? Я приказала им отойти. Я безоружна. Правда, я тебя не трону. Спускайся, поговорим.
– Александр… – тихо ответил парень. – Меня Александр зовут.
– Красивое имя, Саша. Сколько тебе лет? Где твои родители?
– Восемнадцать… А родители… – Александр замялся, – …дома, наверное, опять бухают. Мать – алкашка, отец – наркоман.
– Что вы делали на кладбище? Зачем решили заняться вандализмом?
– Мы… мы часто снимали железные надгробья, оградки… чтобы сдать в металлолом, – выдавил он из себя. – Жить-то на что-то надо. Родители заставляли, чтоб им деньги приносили. Сначала всё отдавали, а потом стали больше могилы разорять, чтобы хоть что-то и нам оставалось.
– Не переживай, Саша… Я тебя понимаю, – вздохнула Аглая Петровна. – У меня внук таким же был. Только его уже нет в живых.
– А что с ним случилось? – Александр, осмелев, начал осторожно спускаться с дерева и присел рядом с Аглаей Петровной.
– Мой внук умер от наркотиков. Гришей его звали, кстати… Вот видишь, а ты боялся.
Пока Саша разговаривал с Аглаей Петровной, та, словно опытный гипнотизер, усыпила его пропитанной едким зловонием тряпкой. Мир для Саши померк, а Аглая Петровна, одержимая зловещей решимостью, достала из бездонной сумки садовые ножницы. Чтобы навсегда запечатать его уста, она хладнокровно отрезала ему язык. Но старуха понимала, что даже без слов Саша мог бы описать её и её адских псов. В её глазах мелькнул проблеск безумия, и она извлекла из сумки склянку с прозрачной жидкостью.
– Теперь ты точно ничего не расскажешь, и никого не увидишь, – прошипела Аглая, закапывая капли в глаза парня.
Для полной уверенности она лишила его и пальцев на руках. Каждый палец, отсеченный с леденящим душу хрустом, она бросила в алчные пасти своих псов, приказывая им пожрать улики.
Спустя мучительные пятнадцать минут Саша очнулся. Его бил озноб, тело покрывал липкий пот ужаса. Он пытался закричать, но из горла вырывалось лишь невнятное мычание. Вокруг царила кромешная тьма, но он ощущал жуткое присутствие Аглаи.
– Саша, я обещала, что ты останешься жив, – прозвучал её ледяной голос. – Я сдержала слово. Но я знаю, что рано или поздно ты расскажешь об убийстве твоих товарищей. А свидетели мне не нужны. Поэтому я лишила тебя языка, пальцев и зрения. Это станет тебе уроком на всю жизнь. Прости, что так поступила с твоими друзьями. Теперь я уверена, ты навсегда замолчишь.
– М-м-м-м-м! – отчаянно вырвалось из горла Саши.
– Не пытайся ничего сказать. Я повторяю, это тебе будет большим уроком. Прости, что я так поступила с твоими друзьями. Теперь я уверена, что ты никому и ничего не расскажешь.
В это время за кустами, словно тень, наблюдал егерь. Он заметил странную возню в лесу и, крадучись, приблизился. Егерь стал невольным свидетелем жуткой сцены, от которой кровь стыла в жилах. Когда Аглая покинула свою жертву и направилась к выходу из леса, егерь, бесшумно скользя в тенях, приблизился к Саше. Его опытные псы не учуяли его, ведь он знал секреты леса и умел перебивать звериные запахи.