Четыре месяца темноты - стр. 67
Словно по замыслу театральной постановки в класс вошла Маргарита Генриховна. Это было так неожиданно, что Люба вздрогнула и чуть не подавилась слюной.
– Ах, так вы здесь, Кирилл Петрович, а я вас ищу…
Завуч огляделась, сложила пальцы в замок.
– Все встали! – рявкнула она, не заметив двух уже стоящих девочек. – Итак, я хочу знать следующее: кто посмел во время моего урока испортить школьное имущество?
Люба не любила, когда взрослые кричат. Стать Землеройкой… Спрятаться в нору…
– Маргарита Генриховна, не надо, мы уже все… – начал учитель, но завуч, казалось, не слышала его.
Она начала тыкать пальцем из стороны в сторону.
– Ты – поправь рубашку. А на тебе, что на тебе за футболка? Тебе смешно? Смешно, я спрашиваю? Посмотрели на меня. На меня, а не на парту!
Обычно Люба видела завуча в двух состояниях: сдержанного «педагога», говорящего прописные истины, которые порой с большим вниманием принимались детьми начальной школы, и нервной женщины преклонного возраста, превратившейся в фурию и нещадно режущей воздух ультразвуком.
Любе было очень обидно, что на этот раз Маргарита Генриховна поддалась последнему состоянию и испортила расследование нового учителя.
Как бы глубоко Землеройка ни забралась в нору, она слышала завуча. Маргарита Генриховна кричала что-то про звание гимназиста и лицо класса, про распущенность – и зачем-то про судьбу Родины. Она и не собиралась кричать. Просто желала детям блага. Хотела, чтобы они стали «успешными выпускниками»…
Лицо Лики все еще казалось расстроенным, когда же Люба посмотрела на Кулакову, то ужаснулась: вся красная, та поджимала губы и поглядывала на подругу, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
«Ей совсем не страшно! Ей наплевать!»
На том уроке, который замещала Маргарита Генриховна, Люба рисовала дерево, исполняющее желания. У нее было много неисполненных желаний.
Но что могли пожелать самая умная и самая красивая девочки?
Обе имели идеальную успеваемость. Обе были из полных богатых семей. У каждой были братья и сестры, друзья, наряды, игрушки, развлечения.
И чего они пожелали? Отомстить? Затопить школу?
Люба взглянула на Кирилла Петровича.
Он был бледен и стоял в стороне, угрюмый и молчаливый.
Илья Кротов
– Хотите яблочко?
Мальчик с громким хрустом откусил кусок. У него было отличное настроение.
Учитель бросил на мальчика мрачный взгляд.
– Нет. Спасибо.
Илья, еще не прожевав, добавил:
– Вы меня неправильно поняли. У меня есть другое. Я всегда ношу несколько яблок.
– Мне нужно спешить. Маргарита Генриховна вызвала меня к себе в кабинет, но сначала я должен распечатать для нее вот эти таблицы.
Кирилл Петрович стукнул по принтеру.
– Печатай, ящик с гвоздями! В этой школе хоть что-нибудь работает?
– Если у вас что-то сломалось, вы всегда можете обратиться к… Монголу.
Учитель одарил Кротова еще одним невеселым взглядом.
– У нашего мастера-библиотекаря есть имя?
– Наверное, – ответил мальчик беззаботно и откусил еще кусок. – Но он не против, чтобы его так называли.
Илья без стеснения поглядел в экран.
– Что это? Оценки девочек, которые устроили потоп? Зачем они завучу, Кирилл Петрович?
– У меня тот же вопрос.
– Потоп может устроить кто угодно независимо от того, какие у него оценки. Бог тоже однажды устроил потоп, а Ной построил ковчег и спасся.
– Не самое удачное сравнение. Ну вот, опять кончилась бумага!