Четвёртый брак чёрной вдовы - стр. 19
- Боже! Вы… вы ударили его!.. – донна Инес схватилась ладонями за свои пухлые щеки, отчего ее пунцовый рот превратился в некое подобие цифры «восемь».
- Просто неловко дернулся, - проворчал Хоэль. – Беседа была долгой и утомительной, а я еще не совсем окреп, - он повернулся, чтобы уйти, и столкнулся лицом к лицу с женой.
Катарина стояла шагах в пяти от него, уже не в синем утреннем халате, а в глухом черном вдовьем платье. Черная кружевная наколка крепилась черным же гребнем к рыжим волосам, теперь уложенным в гладкую прическу – прядочка к прядочке, и вся донна была – благопристойность, чопорность и… благородное негодование. Хоэль сразу прикинул – слышала ли жена что-нибудь из сказанного врунишкой и сплетником. Но первые же ее слова уверили, что Катарине не было известно, из-за чего все произошло.
- Зачем вы ударили доброго дона Хименеса? – спросила она строго.
- Признаться, ненавижу врунов, - сказал Хоэль небрежно и пошел, прихрамывая, к дому. Катарина, конечно же, увязалась за ним, даже не оглянувшись на стонущего «доброго дона». – Он с такой наглостью врал мне прямо в глаза, что воевал при Эль-Фуэнте, что я не сдержался.
- Вы ударили его только за это? – холодно спросила она, но глаза гневно сверкали – красивые, карие глаза. Темные, но прозрачные, словно полные танцующей золотой пыли.
- Вы удивитесь, но многих в этой жизни бьют и за меньшее, - философски ответил Хоэль, переводя взгляд с личика жены на гравий под ногами. Так ему было спокойнее. Потому что миловидная мордашечка донны могла смутить кого угодно, несмотря на то, что выражала сейчас недовольство.
- Бьют! – не сдержалась Катарина. – Но только животные, а не благородные кабальеро!
- Но вы же знаете, что я вовсе не такой, – насмешливо сказал Хоэль.
- Своими поступками вы будто пытаетесь убедить меня в этом. Знаете ли вы, - она сделала шаг вперед, преграждая ему путь, - что сейчас сюда явится судебный капитан, да и судья тоже!
- С чего бы? – лениво спросил Хоэль, останавливаясь.
Катарина тоже остановилась, едва не сжимая кулаки. Она была ниже его ростом, но, хотя смотрела снизу вверх - все равно смотрела свысока.
- Дон Хименес обязательно подаст жалобу!
- Если слизняк, то подаст, - согласился Хоэль, щелчком сбивая с розового цветка жирную гусеницу.
- Да слушаете ли вы меня?! – воскликнула Катарина, проследив взглядом улетевшее на восемь шагов зеленое мохнатое тельце.
- Давайте-ка зайдем в дом, донья, - сказал Хоэль, обнимая ее за плечи, и она затрепыхалась под его рукой, пытаясь вырваться. – Не будем давать своей ссорой повод для новых сплетен, - прошептал он жене на ухо, вдыхая упоительный аромат, исходивший от рыжих волос.
Она тут же присмирела, но едва они оказались за закрытой дверью, отстранилась – тяжело дыша, вся пунцовая, похожая на самую настоящую живую женщину. Или на разъяренную кошечку, но вовсе не на благонравную вдову, в чьих жилах скисшее молоко, а не кровь.
- Совсем не нужно было обнимать меня на виду у соседей, - сказала Катарина, приглаживая волосы и поправляя платье.
- Почему? Мы муж и жена, а не любовники, - Хоэль намеренно сказал именно это слово и с удовольствием увидел, как донна Катарина краснеет все сильнее и сильнее, хотя, казалось, дальше краснеть уже было некуда. – Все по закону, донья, - успокоил он ее. – И не нарушает приличий.