Чертовка против Мажора - стр. 10
Пока иду вдоль коридора, никак не могу выбросить из головы навязчивый мотив из песни Киша: "Темный, мрачный коридор, я на цыпочках, как вор…"
И причиной этому служат стены! Душные, мерзкие, какого-то неясного серо-буро-коричневого оттенка. Если в нашей комнате стены цвета глаз мёртвой рыбы, то в коридоре – цвета трупных пятен.
Сколько бы здесь не пребывал, все никак понять не могу: почему все в Кингдоме словно создано для того, чтобы подорвать желание смотреть на жизнь в позитивном ключе? Неужели так сложно было покрасить стены в нормальные цвета? Все же мы золотая молодежь, а не какие-то люмпены. Предки отваливают нехилые суммы за наше здесь "отбывание срока". Куда уходят эти деньги? На что?
– Доброе утро, Ярослав, – приветствует меня Оксана Олеговна, с которой я сталкиваюсь у самой лестницы. Она как раз стучится в одну из последних дверей.
Я молча киваю ей, по большей части будучи благодарным за то, что эта прелестная женщина — единственный человек, относящийся к своей работе с должной ответственностью. У нас в Кингдоме мало поводов для радости. И, пожалуй, наша классная — одна из немногих, кто сопутствует им.
Хотя как по мне, Оксане Олеговне с ее внешностью вообще не место среди нас. Красивая, умная, статная, с копной длинных темно-русых волос. Ей бы мужика найти да жить себе припеваючи, а не услаждать взоры малолетние приступников, которым только и дай повод походить без трусов на манер Дамира. Глупая — одним словом. Будь моя воля, я бы не за какие коврижки сюда не работать не пришёл.
"У нее, по крайней мере, точно был выбор, в отличие от всех нас", – делаю неутешительный вывод, ещё на подходе к столовой угадывая, что будет на завтрак. Помещение буквально благоухает отвратительным ароматом каши. Или, как ее горделиво называют сами повара Кингдома — произведением гастрономического искусства.
Овсянка, перловка, пшенка? А как насчёт все и сразу? И специй побольше! Местные мастера своего дела будто специально портят блюда, чтобы нам жизнь мёдом не казалась. Уж с этой задачей они справляются на "ура".
В столовку я захожу в прескверном настроении и… как вишенка на торте — на меня налетает какая-то идиотка. С подносом наперевес!
– Какого… – срывается с уст ругательство, поскольку сок отвратительно-красного оттенка опрокидывается на меня, впитываясь в полы пиджака и растекаясь бурым пятном по рубашке. И без того натянутые нервы издают предупреждающий "дзыньк". – Ты совсем берега попутала?
Эта маленькая дрянь не спешит с ответом. Стоит истуканом, опустив пустую голову, делая вид будто вот-вот расплачется. Хрупкие руки, удерживающие поднос, слегка подрагивают.
Обычно со мной такие трюки не срабатывают. Я прекрасно знаю, какие здесь собрались люди. Однако, сколько не пытаюсь напрячь мозг, никак не могу вспомнить эту девчонку. И что-то во мне все-таки надрывается. Я делаю шаг назад, чтобы внимательно рассмотреть ее лицо, скрытое длинными черными волосами.
Но она опережает меня.
– Упс, – девчонка поднимает голову, уверенно ловя мой взгляд. В оленьих глазках нет и малой толики раскаяния. Напротив, незнакомка вдруг растягивает пухлые губки в насмешливой улыбке, от которой меня нехило начинает штормить.
Эта дрянь ещё смеяться надо мной вздумала?!
– И это все, что ты можешь сказать? – холодно интересуюсь, заламывая бровь и чувствуя как в венах закипает кровь.