Чертовидцы, или Кошмары Брянской области - стр. 8
Лаванда кивнула и проверила языком уголок рта, точно после оральной ласки.
Булат взял рюмку «Борщевки», осушил и накинулся на разогретую перловую кашу с говядиной. Консервированные волокна парнокопытного приятно запружинили на зубах.
– Что притих, Капитон? Не отставай, а то ничего не останется.
– А я, знаешь ли, не спешу, – огрызнулся Питонин. Его пальцы гладили фляжку. Серебристый цвет. Титановый сплав. Такая и пулю остановит. Странный и порожний подарок жены с размашистой гравировкой «Ut peculiari»5. – Презент от супруги. И я, черт возьми, понятия не имею, что она имела в виду. Знает же, что могу спиться. И так уже одной ногой в очереди на алкогольную реабилитацию.
– Возможно, смысл в том, чтобы держать флягу пустой. С миром-то что стряслось?
Питонин тоже выпил, хрустнул огурчиком, обмочившимся рассолом, и с мрачным видом поведал всё, что знал.
С момента вторжения Бессодержательного миновало два долгих, тяжелых месяца. Тьма, будто холодный саван, накрыла Брянскую область. По ночам порождения нечеловеческого порядка рыскали в поисках слабых душ и плоти. Что-то останавливала пуля, что-то – молитва, а что-то останавливалось, лишь когда насыщалось.
Относительное подобие прежней жизни приносил только дневной свет.
Вдобавок небо приобрело кровянистый оттенок цветков амаранта. Нетипичное атмосферное затенение в тридцать пять тысяч квадратных километров наблюдалось даже с орбиты. Фотографии «лишайной России» доставили немало радости Западу.
Однако сыскалось кое-что похуже.
У всякого, над чьей головой зараженным куском мяса висело тошнотворное небо, появились пусто́ты. Не больше кулака взрослого мужчины, они представляли собой сквозные полости, образовавшиеся в грудных клетках и брюшинах. Смерть таких не забирала, а их органы, лишившись кучности и единства, не вываливались. Разъединённые легкие, желудок, кишечник и прочее – всё оставалось на месте, словно за стенками чудовищной стеклянной колбы.
Метки Безверия, как их прозвали боголюбы, не коснулись только животных.
Нашлись и те, кто выиграл от этого. Умы, извращенные похотью, быстро приспособили «новые дырки» под «старые нужды».
Брянскую область ожидаемо изолировали. Сквозь кордоны, выставленные на расстоянии трех километров от первых цветовых изменений небосвода, пропускали только эпидемиологов и гуманитарную помощь. Акции заботы и исследования проходили в скороспелых декорациях паранойи: пусто́ты уродовали каждого, кто имел неосторожность пробыть под страшным небом больше суток.
Таких уже не выпускали.
Градообразующую корпорацию «ЗОЛА» на международном уровне признали экстремистской организацией. Однако многочисленные облавы, рейды и засекреченные операции не принесли плодов. «ЗОЛА» растворилась в мировых тенях, оставив после себя, будто в насмешку, пустые помещения, похудевшие банковские счета да пачку мертвых следователей из Интерпола и прочих спецслужб.
Хуже всего пришлось Ивоту, из которого зло брало свой отравленный исток. С закатом мертвые лишались векового сна; вместо детей в колыбелях оказывались грязь и камушки ручьев, в которых после находили пропавших крошек; аномалии и сверхъестественные происшествия стали ненавистной обыденностью. Горожане спешно покидали городок, но только для того, чтобы так же спешно вернуться.