Чертовидцы, или Кошмары Брянской области - стр. 59

Алла – хорошая.

Это ей тоже понравилось. Затем она устремилась по магистрали из твердых звуков, похожих на улыбающиеся краюшки хлеба. Они привели ее к заброшенному подсобному хозяйству. Опустевшая свиноферма ей тоже пришлась по вкусу. Но то, что она не помнила себя прошлую, радовало ее куда больше. Она просто возникла из ниоткуда, как стул, услужливо поданный висельнику.

В кусачие дни минувшего она кем-то была. Может, волчонком, или медвежонком, или лисенком… Лисенком? Лиса…

Ли́сса!

Сосулина с мычанием замотала головой. Она боялась этого имени, ненавидела его. Потому что в нём пульсировали они – люди-пузыри, консервированные крики и океан, обнюхивающий человека на пальце. Выстраданная реальность вновь грозила обернуться карнавалом из конфетти и безумия.

Она понянчила хрустального ежика, купленного в музее хрусталя, и налегла на облупившиеся двери ангара. Ржавчина застонала. Внутри простирались серо-пепельные барханы с моргавшими металлическими зрачками – костяная мука́ и окровавленные монеты желаний из разных эпох и миров. И то и другое – истинное содержимое дьявольского мешка, наделявшего Влекущего властью пожинать жизни.

За опорными колоннами мерцала дневная тьма.

Сосулина прижала ежика к левой груди, поджала ногу и запрыгала вглубь. Затянула бессмысленную считалочку.

На

Мертвой

Ноге

Сидели:

Мигрень,

Огонь,

Дольки шрапнели,

Безбожник,

Сырой.

Кто

Хнычет

Там за стеной?

Говори поскорей,

Не задерживай

В ведрах

Письки людей!

В ответ прыснул мелодичный смех. А потом раздался до ужаса знакомый голос:

– Как же нам тебя недоставало, сестра! Иди к нам.

Сосулина, спотыкаясь и запинаясь, с удивлением потрусила вперед. За северо-западными опорными колоннами она натолкнулась на двух женщин. Ясных и чудовищных. Они походили на разорванный надвое луч солнца, из которого вычленили стерильную белизну и ультрафиолет.

Первая – красотка с чувственным ликом, словно запечатлевшим негу утренней постели, и пшеничными волосами. Белоснежная, простроченная золотом туника. Алый поясок.

Вторая – настоящая страхолюдина. Отталкивающее лицо-негатив. Парившие волосы-пакля. Сухая грязь на зубах. Похожий на рваную тень сарафанчик. В мертвенных руках – ивовый прутик с бронзовым копытцем на конце.

Босоногие.

Сосулина знала их, хоть и отчаянно желала забыть.

Аделаида, мать лесов и союза двух тел у очага, и Умертвина, посланница смерти и похоронной хвои.

– Так это из-за вас, дрянные девки, со мной в два часа ночи заговорило облепиховое варенье? Его липкий голосок сказал, что здесь меня дожидаются сестры. Наврало. Облепиха же – тупица! Потому что у дурочки, кроме ежегодного кабачка, никогошеньки нет. Да-да! – Сосулина протянула хрустального ежика. – Кушайте на здоровье. Это вам.

Умертвина перевела страшные глаза на ежика и коснулась его прутиком. Сквозь хрусталь невообразимо полезли еловые иголки, с тонюсеньким звоном расколов его. Изувеченный презент тихо упал в костяную муку́.

– Ты должна отправиться со средней из нас, сестра, – прошелестела посланница смерти. Ее жуткий голос нёс нотки крошащегося гранита.

– Хожу и оправляюсь только с кабачком, – прогнусавила Сосулина. – А вы правда мои сестры? Помню лишь то, о чём говорят предметы. И цвета. И крики. И… и… и…

Аделаида улыбнулась. От нее веяло заботой и теплом.

– Это естественно и обыденно для тебя. Ты – наша третья, старшая часть.