Чёрный пёс - стр. 19

Не смотрю ни на кого, приседаю на корточки и сжимаюсь всем телом, стараясь довести мышцы до предела напряжения. Помогает, но частично.

Начинаю реветь, а голос словно пропал. Трясусь всем телом.

– Что в машине? Что-то нужно взять? – слышу я хриплый голос. Не узнаю.

Кто-то подхватывает с лёгкостью меня на руки и куда-то несёт.

– Так и  знал, что домой поедешь. Хорошо, что я тебя нашёл. Да, Ивуль? 

Я стала ещё сильнее задыхаться, стараясь начать кричать. Но пока ещё не могла, только всхлипывала.

Наверно, это беспредельное чувство радости меня душило, когда полностью осознаёшь себя бесконечно одиноким человеком и находится тот, кому ты по-настоящему нужна.

Брат.

Пусть неродной, пусть всякое в нашей жизни происходило, но Игнат очень близок мне.

Поэтому он меня второй раз из беды вытаскивает?

Я сижу в салоне его машины, в руках бутылка с минералкой, из горлышка выплескивается вода, потому что не могу сдержать дрожь в руках.

Игнат хлопает дверцами, потом садится за руль. Одну свою горячую руку укладывает на мои трясущиеся пальцы. Продолжаю сжимать бутылку. Она уже не трясётся, Игнат очень сильный, справляется с моими содраганиями. 

Я рыдаю. Всхлипываю. Почти не понимаю, как доезжаем до ночного посёлка.

Игнат выходит, открывает деревянные покосившиеся ворота. Вижу, что трава у крыльца на лужайке по колено вымахала к началу лета. Её рассекает внедорожник.

Я приехала домой, но легче мне не становится. Хотя чувство беспризорности и потерянности пропадает почти сразу.

За пятнадцать лет Игнат не забыл, что ключ от дома хранится под третьей дощечкой крыльца на специальном крючке. Висит и ржавеет. Света почти нет, только дальние фонари с улицы касаются нас. Электричество выключено.

– В сарае, – заикаясь говорю я. – Давай, завтра.

– Тут на ощупь что ли? – Игнат подсвечивает телефоном узкий коридор и прихожую, где на вешалке продолжает висеть мамино пальто. Его я не выкинула, проветрила, вытрясла и обратно на вешалку. Словно мама скоро придёт. – Тебе чемоданы сейчас принести?

– Не уходи, – всхлипываю я. – Сейчас ляжем.

– А-а, хорошо, – шёпотом отвечает Игнат, придерживая меня за талию.

Я прохожу в большую комнату. Она только так называется, на самом деле невелика она, просто другие комнаты наверху ещё меньше.

Светит экран Игнашкиного телефона  — единственный источник света.

У стены, где окна выходят на заросшую поляну, стоит старый диван. Я его раскладываю. Скрипит механизм. Из внутреннего ящика извлекаю пуховые подушки, ватное  одеяло и постельное бельё, которое сил нет заправлять. Но подскочивший Игнат начинает мне помогать.

Отчётливо звучат в кромешной тьме мои судорожные всхлипы после истерики. Я быстро раздеваюсь, как только Игнат надевает первую наволочку на подушку. Гаснет его телефон. Скоро глаза привыкают к темноте,  вижу очертания предметов и парня в белой рубахе. Он со свадьбы не переоделся. Только бабочку потерял.

Я стягиваю брюки, блузку. Остаюсь в нижнем белье и запрыгиваю под одеяло.

Ничего Игнату не говорю, он сам раздевается. Я даже не смотрю, как он это делает. Не испытываю к нему никакого любопытства. Продолжая всхлипывать,смотрю в потолок, который обязательно надо покрасить, а то в темноте первым пропал от количества грязи, смешался с сумраком.

Парень забирается ко мне под одеяло.