Черный парусник - стр. 18

– А теперь слушай меня внимательно. – Граф Л наклонился к нему и насильно передал перстень. – Да, они не вспомнят Флинна Морфо, это так, но твою новую личность они не забудут. В твоей банде, я уверен, почти все одержимые, а они, тебе и самому это прекрасно известно, могут запомнить наполовину мертвых – то есть таких, как ты. Хольду ведь Безумный вспоминал каждый раз, когда видел. Так что тут никаких проблем быть не должно.

Флинн слушал Графа Л и одновременно не мог отвести взгляда от перстня. Звездное серебро дарило приятное тепло, а вот от скверниума веяло холодом.

– Даже если я приду в банду, то меня и на порог не пустят: просто расстреляют или горло перережут. Там чужаков не любят. – Флинна передернуло от нахлынувших воспоминаний. – Нужно, чтобы кто-то из банды поручился за меня.

– Об этом я уже позаботился, – довольно заулыбался Граф Л, достав из кармана мантии кусочек бумаги. – Здесь написан адрес твоего бывшего подельника – Доггида.

Флинна точно плеткой огрели. Он почти забыл это имя, и вновь вспоминать его как-то не хотелось. Доггид был не самым приятным человеком, которого он знал.

– Придешь к нему, – продолжил Граф Л, – и сообщишь, что ты друг Флинна, расскажешь, что много слышал от него о банде, поэтому хочешь присоединиться к ней. Только не забудь выдумать себе какое-нибудь имя.

– А если у меня не получится? – сглотнув, поинтересовался Флинн.

– Не беда, – сменив тон, беспечно сказал Граф Л. – Если не получится – не страшно. Подумаешь, одержимые захватят оба мира – всего-то.

«Граф Л, наверное, ошибся. Вряд ли это правильный адрес», – подумал Флинн.

Он стоял возле заброшенного здания в восьмом районе Инферсити. Сизый туман здесь стелился не привычным полотном, в котором дальше руки ничего не рассмотреть, а легкой дымкой. Кирпичные стены практически разваливались, черепица скользила и падала вниз, распугивая голубей на крыше, стекол в рассохшихся рамах не осталось: все они, лежа на асфальте, поблескивали в свете фонарей. В общем, это был умирающий дом.

Доггид по собственной воле никогда бы не поселился здесь. Нет, его, конечно же, сложно было назвать требовательным человеком, но и бомжевать он тоже не привык. Своим курьерам мистер Баедд платил не так уж и плохо, поэтому Флинн мог только догадываться, какие неприятности заставили Доггида осесть в подобной дыре.

Входная дверь, сорванная с петель с такой силой, что в местах крепления древесина была разворочена, лежала справа от крыльца. Поднявшись по осыпавшимся ступеням, Флинн оказался в затхлом коридоре, в котором не горело ни одной лампочки. Нащупав выключатель, он нажал на него; свет кое-где – с натугой, не сразу, – но все же зажегся, и перед ним предстала совершенно отвратительная картина. На стенах – капли крови и желтые разводы от мочи, на полу – засохшая рвота и крысиный помет. Пустые шприцы и пакетики, где раньше явно были наркотики, виднелись то тут, то там, как ужасные цветы на поле человеческой слабости и глупости.

Флинн шел по коридору, как по минному полю, страшась что-нибудь задеть. Ему почему-то казалось, что этот дом не просто умирает, а умирает от ужасной болезни, и если он коснется чего-либо, то сам заразится. Флинн все еще помнил, что он мертвец и его звездному телу может навредить только суллема одержимых, но ничего не мог с собой поделать. Ему было просто мерзко находиться здесь, и единственное, о чем он мечтал, – поскорее убраться отсюда и принять долгий душ, соскребая с кожи грязь этого места. При жизни он, естественно, бывал в подобных притонах и даже некоторое время жил в них, но почему-то конкретно этот дом вызывал у него стойкое чувство омерзения и даже страха.