Чёрный лама - стр. 10

– Глянуть хочете на «окно»? – поинтересовался Исаев. – Понимаю. Сам первый раз видал. И штоб ходока живьем – тож впервые.

– Это далеко? – спросила Марина.

– Да не… На полдороги до Бринеровки, где дачи. Версты четыре будет, или пять.

– Покажете?

– А чего ж… Со всем нашим удовольствием.

Тут на лестнице раздался гул и топот. В коридор ввалился молодой казак и, зыркая на девушку, доложил:

– Господин есаул, еще один!

– Ходок? – воскликнула Облонская.

– Так точно!

– Где? – выпалили дуэтом Николай Ефремович и Марина.

– Да под Бринеровкой, за Вторым мостом!

Не возвращаясь к «Руссо-балту», Облонская с Паратовым сели в таксомобиль, и «погнались» за казачьим броневиком.

Очень скоро дома Тетюхе сошли на нет, за кладбищем Главная улица снова стала дорогой, ее обступили лиственницы вперемежку с берёзами.

Мелькнул поворот к селу Горбуша, в отдалении показалась и пропала газофабрика.

Зелёный броневик с вытянутым передком, с пупырышками заклёпок, походил на рептилию. Фыркнув парком, он свернул на мост через бурливую речку, пенившуюся среди отвесных стен каньона, проехал ещё немного, а когда завиднелся Второй мост и домики Бринеровки вразброс, казаки съехали на грунтовку, углубляясь в тополиную рощу.

За нею открылись дома и огороды, узкие зелёные улочки, больше похожие на ухоженные аллеи. Броневик затормозил, пуская клуб пара,16 и Марина крикнула:

– Стой!

Таксомобиль резко затормозил. Оставив Паратова расплачиваться, Облонская рванула к казакам. Хорунжий как раз выходил навстречу гомонившей толпе, в которой местные жители перемешались с военными. Дачники сжимали в руках топоры, косы, лопаты даже, а казаки сдерживали их напор, ведя под руки мужичка средних лет в странных шароварах с надписью «Reebok», заправленных в блестящие синие сапоги, вроде как из каучука. Весьма объёмистое чрево ходока прикрывала растянутая грязноватая майка с большой семёркой и бледными буквами, складывавшихся то ли в имя, то ли в фамилию RONALDO.

На самого мужичка жалко было смотреть – бледное, перекошенное лицо, блуждающий взгляд, растрёпанные волосы.

Ноги его от ужаса, от оторопи подкашивались, но крепкие казацкие длани удерживали ходока.

– Просьба сохранять спокойствие! – покрикивал молоденький подхорунжий. – Не напирать!

Завидев старшего по чину, он подскочил, молодцевато бросая руку к лихо заломленной фуражке.

– Ваше высокоблагородие! – звонко отчеканил он. – Задержали ходока!

– Вижу, – проворчал есаул. Обернувшись к Марине, он ухмыльнулся: – Ну, што? Берете? Вроде как, ваш подопечный!

– Беру, – кивнула Облонская, обшаривая взглядом трясущегося мужичка. Губка ее дернулась, выдавая брезгливость. – Еще что-нибудь было при нем?

– А вота! – пробасил пожилой казак с окладистой бородой. Он вынес яркую сумку и осторожно положил на траву. В сумке звякнуло.

– Илья.

Паратов присел на корточки, мигом обыскав ручную кладь, но ничего, кроме пары пустых бутылок из-под пива со странным названием «Клинское», не нашел.

– Кто был свидетелем явления? – строго спросила Марина.

– Я! Я! – послышались взволнованные голоса. – Да мы все, почитай, свидетели!

Облонская указала на женщину в строгом синем платье с кружевами, и та затараторила:

– Рамка такая образовалась вдруг, прямо над огородом соседским! Голубая вся, и светится, а потом будто кто окошко отворил – прямо в воздухе висит, а за ним… Господи пресвятый! Машина такая, вроде паровика, желтая вся, костер горит, музыка откуда-то, а потом этот появился, – свидетельница указала на сжавшегося ходока. – Он спиной ко мне шел, Лёху какого-то окрикивал, да так и вывалился – прямо на клубнику! Помял всю, проклятый…