Черновед. Изнанка - стр. 67

– Все заброшенные, серые, разбитые. От города буквально веяло какой-то болезнью.

– И тварь такая жирная, да? А вот в начале цикла изнаночный Владивосток не отличишь от настоящего. Не считая людей, понятно. Таких придурков на наших улицах даже по объявлениям не найти.

Лиловый Бог в самом деле оказался божеством. Странным, не укладывающимся в общепринятые представления, но способным сотворить целый мир. Ради собственного кормления. В мыслях всплыли забытые, казалось бы, религиозные фразочки: «по образу и подобию», «рай нерукотворный» и «соблюдите заповеди мои», но Тимофеев отмахнулся от них, не желая перегружать мозг. Если попытаться совместить Лилового Бога и христианство – можно рехнуться окончательно.

– Что происходит с Изнанкой в конце цикла? Нет, наплевать на Изнанку. Что происходит с людьми, которых в ней заперли?

– Да кто бы знал. Всеобщее вознесение, смерть и забвение, – Проводник задумался. – Людей в Изнанке не так много. Тех, с кем мне довелось познакомиться в первые посещения, я больше никогда не видел. После цикла новым становится не только город, но и его жители. Если хочешь кого-то вытащить, не мешкай.

– Сначала говоришь повременить, а теперь торопишь, – пожаловался Тимофеев. – Ты уж разберись в себе.

Под взором Проводника он выпил содержимое рюмки и тут же наполнил ее до горлышка. Хотелось закурить, прямо за столиком, назло всем, но воздуха и так не хватало. Как будто легкие работали не в полную силу. Впрочем, раз уж он проснулся дряхлым стариком, с чего бы им работать иначе.

– Капсулу будешь брать или нет? – не выдержал Проводник. – Цена выросла в два раза.

– Долбаные вымогатели.

– Бизнес есть бизнес. Ничего личного.

– Ты хотел сказать – ничего святого? – хмыкнул Тимофеев. – Возьму, но денег с собой не осталось.

Проводник махнул Слендермену.

– Наш приятель тебя отвезет до банкомата. Он хороший, когда не хулиганишь.

– Я своим ходом. Подождете, не замерзнете.

Осушив еще одну рюмку, Тимофеев побрел на улицу. Спиртное разгорячило кровь и уняло физическую боль, но мысли давили с силой гидравлического пресса. Он не боялся потерять последние деньги, не боялся подохнуть в глубинах изнанки или желудке Лилового Бога. Он боялся не успеть спасти Линору. И того, что спасать уже некого.

2

Таксист высадил их возле шлагбаума и, как ошпаренный, умчался брать новый заказ. Агрегатор, по его словам, штрафовал за каждую минуту промедления. Егор подозревал, что никакого заказа не существовало – водителю просто не терпелось убраться подальше от непрезентабельного места и странноватых клиентов. Даже Алла – само очарование – заставляла его нервно коситься всю дорогу.

Прошлой ночью они спали тревожно. То и дело просыпались и проверяли, не объявились ли в переулке подозрительные прохожие, снаряженные грузом ритуальных коконов. Ближе к утру Алла решила, что ложиться спать уже бесполезно, и заварила два крепких кофе. Егор продолжал пялиться в экран до рассвета, но видеокамеры зафиксировали только бездомную собаку и пару старушек в шерстяных платках. Килятники не торопили ход событий. Или затаились, или вознамерились распорядиться коконами иначе. Из Книги Тревог Егор знал, что оба варианта грозили закончиться бедой. Однажды какой-то килятник надеялся обрести бессмертие, но его обряды привели к эпидемии смертоносных заболеваний. Другой пытался наделить мистическими силами своих воспитанников – целый класс приходского училища. Все дети до единого сошли с ума или стали испытывать непреодолимую тягу к убийствам. В книгах черноведов килятников изображали сродни демонам или маньякам – вряд ли это было поголовным заблуждением. Однако «Приют» выглядел как типичная малобюджетная гостиница, а не логово зла. Трудно было представить, что ее населяли оккультисты с тягой к жертвоприношениям.