Черное пламя - стр. 10

– Сохраняя серебро – теряешь удачу, – ответил он. Кроме всего прочего, с ней было легко разговаривать. – Во всяком случае, лучше твоя улыбка, чем звон монет в кошельке.

Она засмеялась.

– А ты быстро учишься, горный! А что если я скажу, что ты мне больше нравился в лохмотьях, со своими мощными загорелыми мускулами, торчащими из рукавов?

– Ты так и говоришь, Вейл?

– Да!

Он хмыкнул, и поднял свои руки к плечам. Раздался хруст разрываемой материи и широкая дыра появилась в его рубашке.

– О! – простонала она. – Хелл, ты – чудовище! Но это только шов! – Она принялась копаться в сумке на поясе. – Давай я зашью.

Она стала рядом с ним и он мог чувствовать ее дыхание у себя в волосах, теплое как весеннее солнце. Он почесал подбородок, задумался, и затем выпалил то, что собирался сказать:

– Я снова хотел бы поговорить с тобой вечером, Вейл.

Он почувствовал спиной, как она улыбается.

– Правда? – промурлыкала она довольно.

– Да, если Энох Ормистон не пригласит тебя первым.

– Но он уже пригласил, Хелл.

Он знал, что она говорит это специально.

– Прости, пожалуйста, – коротко сказал он.

– Но я сказала ему, что занята, – закончила она фразу.

– А это действительно так?

Ее голос перешел на шепот.

– Нет. Разве что ты скажешь мне об этом.

Он громко рассмеялся.

– Тогда я говорю тебе об этом, Вейл.

Он почувствовал прикосновение. Она приблизилась к его шее, но это было всего лишь для того, чтобы откусить нитку.

– Вот, – сказала она весело. – Однажды починено – в два раза новее!

Прежде чем Хелл успел ответить, раздался звон молота Файла Ормсона и размеренная мелодия его песни Кузнеца. Они слушали в то время, как удары молота отбивали мелодию песни.

И вот ох-ох-хо!

Когда я пою, то звоню, Каждым ударом, ударом, ударом!

Пока метал не станет мягким как масло, Пусть мой молот и клещи высекает искру, Словно на пирушке дьяволов внизу – низу – зу!

Словно на пирушке дьяволов внизу!

– Я должен идти, – извинился Хелл. – Мне нужно работать.

– Что кует Файл? – спросила Вейл.

Внезапно улыбка сползла с лица Хелла.

– Он кует меч?

Вейл уже не была веселой, как минуту назад. Над ними нависла тень, тень Империи. С голубых холмов Озарок наступал Хоакин Смит.

Вечер. Хелл наблюдал за блеском медной луны на медных волосах Вейл и откинулся на скамейку. Правда, сейчас она не была пуста; ее занимали две смеющиеся пары, но их приняли в свой круг достаточно просто. Хелл предпочел бы быть один. И дело не в застенчивости горного жителя, от которой он уже избавился, потому что со своим веселым мягким характером он с легкостью нашел себе друзей в деревне Ормистон; это был просто отголосок настроения, охватившего их обоих, когда они сидели на скамейке рядом с калиткой Вейл Ормистон на краю города. За ними темнел каменный дом, ее отец отправился в город по делам Конфедерации за помощью, которая прибыла вечером, отчего люди в деревне веселились. Только желтый свет фонаря от керосиновой лампы Хью Хельма, фермера, который подвез Хелла из Норса в Ормистон.

Именно на этот свет смотрел задумчиво Хелл.

– Я люблю сражаться, – повторил он, – но почему-то вся радость прошла. Словно ожидаешь наступления грозы.

– Как, – спросила Вейл, обеспокоенным тихим голосом, – можно сражаться с магией?

– Нет такой вещи, как магия, – сказал юноша, повторяя слова Старого Эйнара. – Нет ничего похожего.