Чёрная Сибирь - стр. 11
Однажды, убыв на задачу, Гастон вернулся не один, а с тем самым парнишкой, которого колошматили в Щебёнкино. Паренёк тащил рюкзак с мукой и сушёной рыбой. Назвал себя Миколой, предъявил синий паспорт, попросился в отряд. В отличие от русскоязычного большинства бойцов теробороны говорил по-украински, жалобно протягивал «ни» вместо «нет», хныкал, сетовал на плохое зрение.
Микола прицепился к Гастону на выезде из Щебёнкино, француз угостил его сникерсом и взял под крыло. У Миколы были большие, широко расставленные и ничего не выражающие прозрачные глаза, рот левым углом поехал вбок и вниз, командир Кондратюк про себя назвал парня камбалой. Микола пару раз помог Гастону доставить продукты из Щебёнкино, в посёлок не заходил, ждал напарника в лесочке и внимательно следил за обстановкой. Потом, когда ненадолго проснулась вражеская артиллерия и прилетать под Воробьиную гору стало чаще, исчез, сквозь землю провалился.
Освоив маршрут, Гастон стал ездить за продуктами исключительно по ночам. Как-то на рассвете, вернувшись из похода, увидел несколько свежевырытых открытых могил. В теневой мгле покоились бойцы теробороны – бледные лбы, небритые подбородки, шеи с выпирающими кадыками. Крови не было, Гастон не мог понять, каким образом его товарищи внезапно и одновременно умерли, кто рыл эти могилы и укладывал покойников.
Спотыкаясь о выдранные корни и комья земли, француз с причитанием ходил среди могил, склонился над одной, под кустиком, и закричал – на дне лежал Славик с чёрным томом «Истории философии» на груди.
Славик разлепил глаза, из могил полезли завтракать голодные мужики. Пока Гастон ездил в Щебёнкино, бойцы приняли решение вырыть себе персональные «нычки», чтобы укрыться от огня. Хозяин горы, снайпер-миномётчик, активно работал, все ждали, что вражеская пехота пойдёт в наступление, но никого не было видно. Командир Сергей Иванович Кондратюк усмехался в усы: «Некому закрепить твой успех, с лохами ты, Лёха, связался, не убьёшь меня, не дождёшься звёздного часа». Видимо, силы противника не были приведены в состояние общей боевой готовности, не были согласованы для достижения высокой цели.
Вскоре «град» стал бить по жилым кварталам Щебёнкино, по площади с ромашками и памятником поэту, по рынку со свежей сметаной, картошкой, рыбой и за несколько дней разрушил бо́льшую часть посёлка. Щебёнкино обезлюдело: одни удрали, другие попрятались. Все ждали появления российских солдат, но никто не приходил, только прилетало.
Глава 5
Не бойся, попик, ещё побудь!А ну, из Библии что-нибудь!Ф. Шиллер. Лагерь Валленштейна
Гастон Мушабьер продолжал свои опаснейшие продуктовые рейсы в Щебёнкино. Почти все магазины закрылись, и он доставал еду у местных, стучался в заклеенные крест-накрест окна, просил «сала героям» и «водкю»: водкой с чаем умеренно согревались бойцы в своих «могилах».
Внимание француза привлекла высокая баба с синими руками, в медицинской маске, очках и сползшем на глаза платке: спотыкаясь, путаясь в платье, разбирала завал – в одноэтажный дом попала ракета. Баба что-то говорила себе под нос, Гастону сначала показалось, что беседовала с кем-то, притаившимся под мусором и кирпичами, утешала, подбадривала, просила повременить. Приблизившись, Гастон понял, что это не женщина, а монах в резиновых перчатках, в капюшоне и буром мешке, подпоясанном верёвкой, и не беседует он, а молится, причём по-французски.