так же, как и та уже звалась же «кроликом» или «кролей». Что, как и все же уже знали, так же пошло от Жени с его же все и десятью копейками: по пять на
курносый и
вздернутый нос. Что уже и после же как раз переняли и все. И до весьма же женственной фигуры, облаченной сейчас по узким плечам, широким бедрам, хорошо выраженной тонкой и узкой талии, средней упругой груди и таким же ягодицам в голубое платье мелкой вязки чуть выше колена. С вышитыми на нем темно-голубыми васильками – ее фишкой и чуть ли не главным приоритетом и принципом при выборе одежды: чтобы были сами цветы, либо их цвет, либо и все вместе. Как и в случае же Карины с: горошком, звездочками и цветами. Длинные же рукава самого платья почти скрывали такие же стройные руки с тонкими же
модельными пальцами под средними же и овальными ногтями с так же извечным же уже и именно
ее французским маникюром. И как уже говорила, смеясь, сама же об этом всем их хозяйка: «Эти пальчики – только под и для автографов». Украшенные же еще ко всему не только самими же белыми полосками понизу бесцветных ногтей, но и бело-черным тонким керамическим кольцом на правом же безымянном пальце, как у Жени. В сплетении же двух все обручей, как
вечность. И с белыми же фианитами на белом. Как и черными на черном. С гравировкой же сзади черного:
Женя. И белого:
Полина. Находящимся иногда почти что и напротив
браслета дружбы – нитяной же фенечки из переплетений двух нитей, как уже и у двух ее подруг. На одной из которых и белой из стальных кубиков с белыми же буквами было собрано имя:
Карина. А на другой бело-черной и черно-белой в сплетении из таких же кубиков, но и с бело-черными и черно-белыми буквами через одну соответственно:
София. Что же касалось и достаточно длинных стройных ног при всем же том – те были обуты в черные замшевые сапоги до колена на низком ходу. Но и это же им было мало и параллельно же еще со всем тем же, проходясь затем по ней еще и повторно – они еще же и старались выловить взглядами
новые дополнения к
бывшей же уже конфигурации. На что же уже и, все-таки же заметив, сама рассматриваемая-осматриваемая лишь еще шире улыбнулась, тут же правда еще и покачав головой:
– Еще рано. Пока особо не видно. Но… да! Процесс как был тогда запущен, так и до сих пор же неостановим… Необратим!
И сразу же затем оттянула подол своего платья руками вниз. Что и так особо-то не собиралось и само же по себе собираться и складками же. Но и ей же, видимо, казалось, что: да. Как и что они же уже были не только под животом и над, но и на нем же самом. Прямо же и противореча самой себе сейчас: от внешней к внутренней и обратно. Как и Карина же, но уже и себе же самой чуть ранее. И тут же не желая же при этом делать и на этом же самом какой-то и особый акцент. Как и на своих же уже выступивших слезах радости. Что она так же, как и София с Кариной же до нее самой, быстро утерла у внутренних уголков своих глаз. Подтирая мельком еще при этом и ощущаемые только же ей одной, как, собственно, и существующие же так же под нижними веками и на щеках катышки от туши. Следом за осыпавшейся пылью с блестками от теней. И распределяя параллельно губами остатки уже своей помады от периодического вместе с тем нервно-дерганного их сминания меж собой, как и такого же кусания-съедания же дело не по делу.
