Чёрная книга - стр. 11

– Никогда, – чуть ли не по складам произнёс он.

– Что ж так? – удивился Ульянов. – Покойный был скуп?

Варакин отшвырнул папиросу.

– Какую чушь вы сказали, – бросил сквозь зубы неприязненно. – Себряков скупец… Да если на то пошло, это я ему должен был бы платить, а не он мне!

– За что же?

– За всё! Я же студент его бывший! Он мне и с диссертацией помог, и в университет преподавать устроил, и поддерживал всегда… Родной папаша спился и помер, так Викентий Павлович мне вторым отцом стал. Разве я мог с него взять хоть копейку? – С тяжёлым вздохом добавил: – Эх-ма! Идёшь по жизни, как по полю, а поле-то в надгробных холмиках…

Теперь стало ясно, почему Варакин плакал у могилы. Отец не отец, но благодетелем профессор для него был точно. И то, что для других стало не более чем грустным житейским событием (ну, умер и умер, все там будем), для Варакина обернулось горем.

– Спасибо, Виктор Маркович, у меня вопросов больше нет, – сказал Ульянов доброжелательно. – Вот, может быть, у коллеги…

– Да, есть ещё один, – откликнулся я. – Скажите, Виктор Маркович, над чем перед смертью работал профессор? По какой теме?

Уголки губ Варакина поползли вверх в сардонической улыбке.

– Тема простая: негативные последствия Тильзитского мира для российской промышленности, сельского хозяйства и торговли, – отчеканил он. И тут же уточнил самым серьёзным тоном (с оттенком иронии, впрочем): – Тильзит – это городок такой в Пруссии. Там в 1807 году Наполеон с Александром Первым заключили мирный договор.

– Знаю, знаю, – отмахнулся я. – Присоединение России к континентальной блокаде Англии, признание наполеоновских завоеваний и так далее… Интересная тема.

– Интересная, – согласился Варакин несколько озадаченно (откуда у полицейского чина такие познания?). Поднялся. – Если вопросов больше нет, я откланиваюсь, – буркнул неприветливо.

– Всех благ, Виктор Маркович, – сказал Ульянов. – Вы, должно быть, сейчас поедете поминать профессора? У нас тут за воротами экипаж, можем подвезти.

– Сам доберусь…

И, не прощаясь, пошёл по аллее к выходу, засунув руки в карманы брюк. Мы остались.

– Ершистый молодой человек, – сказал Ульянов, глядя вслед.

– Ершистый – это ладно. Врать-то зачем?

Ульянов засмеялся.

– Вы тоже заметили? – спросил с интересом.

– Ещё бы… Себряков всю научную жизнь посвятил изучению биографий семейства Романовых. И вдруг на исходе шестого десятка переквалифицировался в экономиста. Последствия Тильзитского мира для российской промышленности и торговли, надо же… Версия на простака.

– А поскольку Варакин был ближайшим помощником профессора и в курсе всех его дел, ошибиться он не мог, – подхватил Ульянов. – Значит, сознательно вводит в заблуждение.

– Зачем?

– А чёрт его знает. Непонятно, а значит, подозрительно…

Встав, я принялся ходить по аллее взад-вперёд. Есть у меня такая привычка – думать ногами. Вот и теперь кое до чего додумался.

– Поехали ко мне в отделение, – сказал Ульянову, останавливаясь.

– Поехали, – согласился тот, поднимаясь и разминая ноги. – По пути обсудим что к чему. – Задрав голову, со вздохом посмотрел на небо, с которого раскалённо улыбалось солнце. – Хотя лучше бы за город, на залив…

– Я думаю, надо установить за Варакиным наблюдение, – предложил я, трясясь в казённом экипаже по пути в присутствие.