Человэльф - стр. 25

– Я не дам за вашу жизнь и ломаного гроша. Так, кажется, говорят у вас, людей? Мы не потерпим на своем острове чужаков, тем более из вашего мира.

– Именно поэтому бесследно исчезли три смотрителя маяка сто лет назад? – по наитию спросил Борис. Эта мысль пришла ему в голову внезапно, и он высказал ее, не успев даже обдумать.

– Они были не первыми в длинном списке жертв, и не последними, – последовал равнодушный ответ. – Неужели прекрасная Катриона не рассказала вам об этом? Кстати, ваш предшественник тоже умер не своей смертью. Он был из Франции. Его нашли утром, с переломанными костями и пробитым черепом. Он упал со скалы. Бедняга, вероятно, он долго и страшно мучился, прежде чем умер.

– Вы мне угрожаете? – спросил Борис. Вопрос был глупым, потому что ответ казался очевиден. Но он растерялся. Впервые ему пришла в голову мысль, что он поторопился согласиться на предложение неизвестной ему Катрионы, не расспросив ее как следует. Незнакомец в нелепой шляпе был прав. Но именно это и вызывало неприятие Бориса. Почему-то он испытывал непреодолимое желание досадить своему собеседнику, во что бы то ни стало. А для этого, понимал он, придется рискнуть жизнью. И, несомненно, отказаться от алмаза. А это было даже труднее. Драгоценный прозрачный камень был прекрасен, он притягивал взгляд, и даже в полумраке салона светился изнутри, словно прятал в себе маленькое солнце.

– Я мог бы ослепить вас. Или погрузить в забвение и заставить забыть даже собственное имя. Но угрожать… Нет, это не мой стиль. Поэтому я не угрожаю вам, а предупреждаю. Не убиваю, а покупаю. Неужели вам не ясно это?

– Более чем, – ответил Борис. – Однако я отказываюсь от вашего предложения. Оно заманчиво, не скрою. Но…

– Но прекрасная Катриона заманчивее, не так ли? – без насмешки спросил незнакомец, пряча алмаз обратно в чемоданчик. – Я вижу, ее чары оказались сильнее, чем я предполагал. Вероятно, в своих расчетах я не учел ночь на Ивана Купалу. Другой народ, чужие нравы и обычаи. Ее сила возросла. На этот раз я проиграл. Но будут и другие ночи, не так ли? И тогда все обернется по-другому.

– Желаю удачи, и прощайте, – сказал Борис. – Я спешу.

– Да, да, навстречу своей судьбе,– ответил незнакомец. – И Катрионе.

– Даже если так, что вам с того? – грубо ответил Борис.

– Мне? Ничего. А вот вам следовало бы знать, что день неприятно преображает эльфийских женщин. Прекрасные в лунном свете, в лучах солнца они становятся безобразными. Если не ошибаюсь, вы встречались с Катрионой этой ночью, при свете луны?

– Ошибаетесь, – улыбнулся Борис. – Мы говорили по телефону. Я был очарован ее голосом. Надеюсь, на голос луна никак не влияет?

Он вышел из автомобиля, хлопнув дверцей. И мог бы торжествовать победу над незнакомцем, в глазах которого при его последних словах впервые промелькнула какая-то тень, похожая на растерянность. Однако выпущенная тем на прощание парфянская стрела все-таки попала в сердце Бориса. А вдруг Катриона на самом деле уродлива? Почему это его так неприятно взволновало, Борис не смог бы ответить. Он обернулся. Но автомобиль уже скрылся за поворотом. Или просто растаял в воздухе. Шума двигателя за своей спиной Борис не слышал. Быть может, тот заглушили его собственные шаги.

А Фергюс, оставшись в салоне один, снял шляпу, обнажив голову с непомерно большими и заостряющимися кверху ушами, поросшими густой бурой шерстью, а затем нажал кнопку, утопленную в подлокотник кресла. Непрозрачная перегородка, отделяющая его от водителя, плавно ушла вниз.