Человек изначальный. Из пены морской - стр. 25

Складывается впечатление какой-то инфантильности, будто все происходит в детском садике, в младшей группе. В человеке все «загадка». Как только находят какой-нибудь неизвестный раньше вид гоминин, опять детский лепет. «Новое открытие не только не дало ответов, но поставило новые вопросы… Итак, очередная загадка!» Эти загадки становятся темами статей, книг, диссертаций, смысл которых в следующем. Вместо ответов ученый нашел новую загадку, и получай конфетку, малыш: грант, премию, звание, должность. Какая-то детская игра в «загадайку», но без ответов.

Представьте себе зоолога, не знающего, зачем слону хобот, и при этом называющего себя специалистом по слонам. Представьте себе зоотехника, который, приехав в деревню, уставился на коровье вымя: «Вот загадка!.. А не было ли это раньше одной большой коровьей ягодицей? Не случайно ведь быкам нравится подходить сзади!» Куры засмеют? Но антропологи именно в такой ситуации и находятся! Ни в одной книге нет убедительного, последовательно изложенного обоснования решающей роли полового отбора в антропогенезе. Ни в одной, от Дарвина до Циммера и А. Маркова! Отсутствие теории маскируется нагромождением фактов на темы, по сути дела, к антропогенезу отношения не имеющие. То про птиц пишут, то про рыб, а как дело доходит до человека, мы слышим одно: «Вот загадка!..» И если следуют ответы, то от них у нормальных людей – смех до колик.

Половой отбор играет определенную роль, но в основном во внутривидовом отборе. Красота – это соответствие идеалу, а это достаточно стойкая мерка в пределах вида. «Нормально» – это синоним «хорошо». Половой отбор – это закрепитель видовых признаков, а не фактор изменчивости. Изменчивость – это «свое иное» естественного адаптивного отбора. Все «странные природные формы» можно объяснить тремя естественными факторами:

1) Адаптацией к очень специфическим экологическим нишам. Например, хвост павлина.

2) Рудиментами и атавизмами. Например, у маленького норного животного домана, которого долго считали грызуном, оказались рудименты бивней, совершенно ему не нужные (неадаптивный признак), потому что его предки были слонами.

3) Коэволюцией на генном уровне. Дело в том, что кодирующие гены выступают, как правило, в ансамбле: один ген, определяющий какой-то внешний признак, непременно тянет за собой другой, тот – третий и т. д. Поэтому далеко не все признаки адаптивны, некоторые появляются как сопутствующие. И если признак не помогает жить, но и не мешает, он остается. Однако абсолютно антиадаптивных признаков в природе на уровне популяций не бывает. Если они появляются, то носители таких мутаций быстро вымирают. Естественный отбор – это строгая таможня, он не пропустит антиадаптивную чепуховину. Неадаптивную может пропустить. Можно сравнить с тем, как вы провозите лишнюю носильную вещь или украшение через таможенную границу (женщины делают это всегда, зная, что почти наверняка не пригодится, но все равно везут). Или – пачку наркотиков. Лишние вещи и украшения не представляют опасности для популяции, только слегка утяжеляют вес. Их пропустят. Никто не станет задавать вопросов типа «зачем вам, девушка, бриллианты на пляже» или «зачем вам, бабушка, кружевные трусики, когда к папуасам едете». Наркоту не пропустят, потому что естественный отбор – это таможня без коррупции.