Человеческая стая - стр. 68
«Как шлюха» – говорили одноклассницы в шестом «В» о старших девочках. Это убеждение, навеянное запретами учителей и родителей, означало: незаплетённые волосы – позор для приличной школьницы, стойкий аромат духов – вонь, лифчик, просвечивающий из-под блузки, – вульгарность. Все эти атрибуты взросления именно так и комментировали девочки ещё пару месяцев назад, и Поля не спорила с ними. А летом она начала мечтать о том, как парни оборачиваются ей вслед. Увиваются не за Леной, а за ней. Но это так и осталось не высказанным, не прочувствованным и даже не продуманным. Поля зарылась в книги.
«Вымышленный мир лучше!» – твердила Поля сама себе. Для неё так и было: реальность позволяла ей лишь бросаться наугад то к одному, то к другому человеку, метаться от увлечения к увлечению, но попадать всё время не туда, нарываясь на пренебрежение и грубость.
– Чтение – это прекрасный путь, но это дорога одиночества, – сказала ей как-то мать. – Ты уверена, что не хочешь ничего другого?
– Уверена! – заявила Поля. Она хотела, хотела хобби, позволившее бы ей общаться со сверстниками. На равных. Но ничто другое ей не подходило.
Менялось тело. Не менялось сознание.
Не только Поля повзрослела за лето. Седьмой «В» совсем не походил на себя же три месяца назад. Каникулы промелькнули, а детство растаяло, внезапно и безвозвратно. Прошло то время, когда шестиклассницы прислушивались к строгим учительницам: дескать, распущенные волосы в школу носить неприлично, а косметику надо смыть в туалете. Холодной водой, конечно, горячая-то никогда не текла из старых ржавых кранов средней общеобразовательной.
Первого сентября девочки пришли раскрашенные. Яркая розовая помада – у всех как на подбор. На ресницах тушь. У некоторых, конечно же, в том числе у Лины, на щеках яркий румянец – не поскупились, густо нанесли. В шестом это считалось «как шлюхи», а в седьмом все уже и сами неловко повторяли то, что осуждали прежде.
Да и отношение в школе к неуклюжим попыткам подростков стать личностями или хотя бы выглядеть таковыми само собой изменилось. Девяностые годы сделали людей то ли более лояльными, то ли более равнодушными. Строгие правила внешнего вида для школьниц остались в прошлом. Если в девяносто пятом в средней общеобразовательной забыли про форму, то в девяносто седьмом махнули рукой на мини-юбки, на модные каблуки и распущенные волосы. А может, всё дело было в юности Марины Гайковны. Она даже не потребовала, чтобы косметику смыли. Не велела прикрыться тем девочкам, кто пришёл в коротком топике. Поля ждала этого и, наверное, хотела, чтобы одноклассниц осадили, но ничего подобного не произошло. Во всяком случае публично. Марина Гайковна попросила остаться нескольких девочек после уроков, на пару минут, всех, чей вид уж совсем не соответствовал учебному заведению, это Поля заметила. Она не знала, что сказала им новая классная руководительница, но уже через неделю девчонки говорили о ней: «Наша Маечка». Топики в школу носить перестали, сменили их на футболки. Вот косметику полностью не смыли, но ярко-розовые губы исчезли как по волшебству.
– Майка – наш человек! – говорили о новой классной и парни. Вот как началось превращение из пренебрежительного «Майка» в ласковое «Маечка».
Как-то Марину Гайковну Лина с Наташей встретили в подземном переходе у метро в сопровождении мужчины. Микрорайон-то небольшой – ничего не скрыть. А уж от седьмого «В» и подавно.