Человеческая стая - стр. 12
– Поля! – голос бабушки Насти с кухни ворвался в мир отчаяния светом спасительного маяка. – Деточка, греча остынет!
Поля представила пышущую жарким паром оранжевую толстобокую кастрюлю бабушки Насти. Гречневую кашу Поля любила, она всегда съедала с тарелки всё, что положат.
И в этот раз сделала так же. Но вот к чаю с конфетами не притронулась – не хотелось, ведь вкусности были куплены не для неё. У бабушки Насти сладкого в доме не водилось, но в честь приезда внуков она накупила его очень много. Мальчики ели быстро, не смолкая ни на минуту, – обсуждали насущные проблемы форта. Поля видела, как они стащили несколько конфет в карманы, чего никогда не позволялось Поле, но бабушка ничего им не сказала. Она остановила Полю, когда мальчики после еды убежали в комнату.
– Тебе с ними не скучно? – ещё раз спросила бабушка Настя, ласково погладив внучку по голове.
– Нет, – заверила её Поля.
– Ну тогда беги, – и Поля бросилась догонять братьев. А в комнате ничего не изменилось. Последняя табуретка была использована для нужд форта. Полю не пускали за ограждение из коробок и занавесок. Она неловко села на пол у двери, подогнув под себя ноги.
Братья веселились. Им не был нужен никто третий. Поля искала взглядом, с чем же будет играть она́. Хоть что-нибудь. Но в дело форта пошли все предметы в комнате. И Поля не понимала, что ей делать, как себя вести. Её никто не выгонял, ей позволяли присутствовать зрителем, но включать в игру не хотели. Поля думала, что если им так весело друг с другом, то может быть так же весело и с ней. Но тут вспомнила мальчиков с горки. Тем не требовалось Полино общество для игр. И они объяснили ей это куда обиднее, чем братья. И теперь мысли о том случае в Полиной голове тесно переплелись с настоящей ситуацией. Желание ворваться в вымышленный мир братьев было огромным и светлым, но затмевалось непривычным горьким чувством. Она оказалась лишней.
Ненужной.
В комнату внезапно вошла мама. Она вернулась с работы и, как всегда, собиралась забрать Полю домой, но та, погружённая в свои ощущения, не услышала ни звонка в дверь, ни как бабушка возилась с замком – он поддавался туго, с шумом и лязгом.
– Почему ты сидишь на полу, дочь?
– Они не хотят играть со мной! – честно и бодро выпалила Поля. К маме она испытывала абсолютное доверие, поэтому ответила со всей искренностью. И вдруг это новое для неё, невыносимое в своей горечи чувство ненужности вырвалось на свободу рыданиями.
– Не реви, Поля! – сказала мать, поднимая её с пола и присаживаясь рядом на корточки. – А ты просилась поиграть?
Поля кивнула. Слёзы быстро высохли. Голос матери – спокойный, родной, ласковый – внушил уверенность в себе.
А братья между тем высунули головы из своего строения и с любопытством наблюдали за происходящим.
– Возьмёте её в свою игру? – дружелюбно спросила мать. Так, словно они и не обижали Полю.
– Понимаете, у нас тут война, – сказал Толик извиняющимся тоном и кивнул на ковёр. – А вон там прячутся индейцы! Война – это дело мужское.
Мать покосилась на воронье перо, привязанное к Колиной голове поясом, и усмехнулась:
– Враждующее племя?
Братья закивали.
– Ладно, мужчины, сражайтесь, – произнесла мама ровным голосом, снова не выражая к братьям ни малейшей агрессии. А Поле вдруг захотелось, чтобы их наказали. Чтобы они ответили за то, что не взяли её. И Поля снова заревела, не в силах объяснить обиду иначе. Хотелось, чтобы мать вступилась за неё.