Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война - стр. 25

Отчасти слова капитана были, конечно же, преувеличением – но это было правдивое преувеличение. Зрительно путешествие из Баку в Грозный было просто поездкой из интересного советского нефтяного центра, то отвратительного, то странным образом красивого, лежащего на берегу очаровательного залива, в банальный и неприятный город посреди ничем не выдающихся накатывающих холмов. Но в культурном и духовном отношении поездка оказалась путешествием между разными мирами. В дальнейшем я часто обнаруживал, что чеченцы могут вызывать раздражение и внушать ужас, да и сама Чеченская война была ужасна, но я никогда полностью не терял ощущение, что побывать среди чеченцев – значит очутиться посреди какого-то особенного утра, холодного и штормящего, но ясного и неким образом превосходящего нормальный ход бытия.

Чем больше я узнавал чеченцев, тем больше они казались мне народом, который отверг не только большую часть советской версии модернизации и модерного государства – со всеми их творениями и пустыми обещаниями, – но и модернизацию в целом. В этом они напоминали мне афганских моджахедов, но с многократно большей способностью к самодисциплине, организации и солидарности. Возможно, это делает чеченцев примечательно соответствующими эпохе постмодерна, но пойдет ли это на пользу или во вред человечеству, еще предстоит увидеть. Хотя, возможно, это не имеет значения. Начиная с декабря 1994 года я стал смотреть на чеченский народ почти как на воплощение самой храбрости – безотносительно к справедливости или морали, это просто было красивым зрелищем.

До разрушения Грозного в нём не было ничего такого, что позволяло бы предположить, что это была столица необычного народа – конечно же, потому что Грозный в действительности не был чеченским городом. Он был основан 10 июня 1818 года генералом Алексеем Ермоловым в качестве одной из крепостей казачьей оборонительной линии и служил российским опорным пунктом в ходе военных кампаний, целью которых было сначала сдерживание чеченцев, а затем их завоевание и подавление. Город получил название Грозный (Terrible, или, более точно, Formidable), хотя давний каламбур переделал его в «Грязный», что не требует дополнительного пояснения^>2.

Изначально Грозный был просто глинобитным укреплением, местом пересечения грунтовых дорог и скоплением деревянных или мазаных домов того типа, который хорошо известен по запискам российских офицеров XIX века, служивших на Кавказе. Город расположен среди невысоких холмов в волнистой равнине между Большим Кавказским хребтом и куда более низкими взгорьями, протянувшимися в нескольких милях южнее Терека. До середины XIX века весь этот район был покрыт густым буковым, дубовым и ореховым лесом – пока русские не извели его под корень в ходе кампании против Шамиля и его чеченских сторонников, для которых лес был главным союзником.

В наши дни эти леса, очень густые, труднопроходимые, таинственные и стойкие, отодвинуты к подножьям Кавказа, где они врезаются в горные склоны. Большая же часть равнинной Чечни покрылась широкими голыми полями, ужасающе жаркими летом, серыми и пустыми зимой, а результатом демографического взрыва последних сорока лет стали густые вкрапления сел и небольших городков, застроенных бесконечными одноэтажными домами и сооружениями, с их странными монотонными официальными зданиями советской эпохи, над которыми теперь возвышаются минареты новых огромных мечетей.