Частное пионерское - стр. 5
Впрочем, подобные неудобства вовсе не были недоработками конструкторов. Дело в том, что многие дома строились так, что на полу в ванной было специальное отверстие с решеткой, через которое грязная вода должна была сливаться в канализационную систему дома. Но если мы пытались это сделать, то через несколько минут раздавался пронзительный звонок во входную дверь и крик соседей снизу: «Опять вы нас затопили!!!»
Как-то раз ко мне сразу после школы пришел Андрюшка Шубин. Он жил в первом подъезде в коммунальной квартире, где вдвоем с отцом они занимали одну из комнат. Мы часто с ним вместе гуляли в нашем дворе.
– Поедешь со мной на свалку? – заговорщицки спросил Андрюшка.
– Когда?
– Прямо сейчас, а то потом темно станет.
На свалку мне поехать очень хотелось. Это было целое приключение. Во-первых, городская свалка находилась довольно далеко: ехать до нее надо было минут тридцать на трамвае, да еще с пересадкой, почти через весь город. Во-вторых, на свалке можно было найти множество полезных вещей, которые пригодились бы для разных поделок. Ходили слухи, что там находят даже золотые украшения и деньги!
– Не могу я, Андрюшка.
– Почему? Уроки будешь делать?
– Да нет, уроки я бы и вечером сделал: нам на завтра мало задали. Да вот мусорку мне надо ждать.
Мусорка – это машина для вывоза мусора. У нас в доме тогда не было не только мусоропровода, но даже и обычных контейнеров во дворе. Два раза в неделю приезжала машина, останавливалась между домами, и жильцы выкидывали мусор из ведер прямо в нее. Было это ужасно неудобно. Машина никогда не приезжала точно по расписанию, а могла и вообще не приехать, если ломалась. Тогда вся очередь, прождав час или полтора, ругаясь, расходилась по домам с полными ведрами.
Я помню, что сначала приезжали простые грузовики с высокими бортами, а в кузове стояли двое рабочих. Им подавали ведра, они выбрасывали из них мусор и спускали вниз.
Затем уже появилась спецтехника. Это была машина грязно-зеленого цвета с металлическим кузовом и специальным прессом, который заталкивал мусор вглубь. Сначала все по очереди выбрасывали свои отходы в свободную нишу кузова, так называемый мусороприемник, а когда их становилось много, то рабочий включал пресс, и толстая металлическая пластина ползла по дну кузова, утрамбовывая мусор.
– А ты выбрось его куда-нибудь, – посоветовал мне Андрюшка. – И поехали.
Это была хорошая идея.
Я взял ведро, тихонечко поднялся на чердак, приоткрыл дверь, тогда еще не закрывавшуюся на замок, и вошел внутрь.
На чердаке было, как всегда, темно и тихо. Свет проникал через маленькое окошко, около которого ворковали голуби. По чердаку надо было ходить очень осторожно, чтобы не услышали соседи, живущие на верхнем этаже. У них был какой-то прямо-таки музыкальный слух. Часто не успевали мы с мальчишками на цыпочках проникнуть на чердак, как из подъезда уже раздавался громкий крик: «Это кто там по чердаку шастает?! Ну-ка немедленно марш отсюда, а то сейчас милицию вызову!»
Я, чтобы не быть никем услышанным, далеко от двери по чердаку не пошел и, недолго думая, вывалил мусор из ведра в каком-то, как мне казалось, укромном местечке около стены.
Уже через десять минут мы с Андрюшкой ехали в трамвае на городскую свалку.
Бродили мы по ней, наверное, часа два, но ничего особо ценного не обнаружили, за исключением пары велосипедных звонков, будильника и увеличительного стекла.