Часовой Большой Медведицы - стр. 37
– Зверски! – сказал он и счастливо улыбнулся.
Пятница. Неделя первая
Забежав в фойе общежития, Мишка на бегу отвесил поклон поглощенной вязанием вахтерше Анфисе Петровне и, не желая состариться в ожидании лифта, стремглав рванул по лестнице. Пробегая этаж за этажом, он основательно выдохся. События последних суток практически не оставили ему времени на отдых. Наконец показалась лестничная площадка девятого этажа. Канашенков сделал последнее усилие, добежал до двери своей комнаты и, шумно выдыхая воздух, прижался к двери всем телом, как к родному и близкому существу, всегда готовому поддержать.
«Вот это зарядочка! В школе на тренировках так не носились. Еще неделька таких пробежек, и можно смело записывать в Олимпийскую сборную по забегам в высоту!»
Слегка отдышавшись, Мишка трясущимися руками отпер дверь и удивленно замер на пороге.
Чемодан, лежавший возле стенки, смотрел на хозяина сердито и подозрительно, видимо, догадываясь, что длительное отсутствие его владельца не обошлось без соперника.
Зато в остальном в комнате произошли необъяснимые перемены к лучшему. На полу лежал потертый, но симпатичный ковер с восточным рисунком. А черно-белый, так и неопробованный им телевизор исчез. На его месте возвышалось чудо японской техники, старенькое, но на вид вполне работоспособное.
«Странные какие-то воры в нашей общаге, – подумал Мишка, собирая по комнате умывальные принадлежности. – Обычно злодеи, проникнув в чужое жилье, все ценное уносят, а здесь – приносят. Странненько все это, странненько».
Нагнувшись к чемодану за свежими вещами, он вдруг вспомнил очаровательную улыбку новой знакомой и застыл, раздумывая над сложившейся ситуацией:
«А ведь если у меня получится вернуться в свой мир, то Марину я больше не увижу, – и резко замотал головой, отгоняя так непонравившуюся ему мысль, – домой вернуться никогда не поздно. Да и нет пока у меня такой возможности. А вот встретиться с Мариной возможность есть и нужно ее реализовать. А вдруг я ей не понравлюсь? Ладно. Я подумаю об этом позже, а пока – в душ!»
По счастливой случайности, душевая оказалась незанятой, и Канашенков, быстро сполоснувшись, вернулся в комнату.
Часы показывали полвосьмого утра, календарь, ярко отсвечивая, во весь голос вопил, что на дворе пятница и что любимый день всего рабочего люда вступил в свои права. До начала рабочего дня оставался еще час, и юноша столкнулся с нелегкой проблемой, решая, что же ему надеть. Форменная одежда изрядно помялась и пропахла потом, запасные брюки, извлеченные из чемодана, от долгого пребывания в узилище напоминали лесенку-стремянку, рубашки, не иначе как в знак солидарности, обзавелись таким же узором. Страдая от отсутствия утюга, словно от зубной боли, Мишка натянул на себя джинсы и черную футболку, на груди которой алел портрет Че Гевары. Оглядев себя в зеркале, он обнаружил там не бравого лейтенанта, а, скорее, студента, критически усмехнулся и отправился на первый этаж. Вывеска «Закрыто» на дверях столовой, казалось, прикипела к двери навечно.
– Анфиса Петровна! – голос Мишки был пропитан возмущением: – Наша столовая вообще работает когда-нибудь?
– Так она и сейчас работает, – не отрывая глаз от вязания, ответила вахтерша. – А на табличку ты внимания не обращай. Когда ремонт в столовой делали, так ее гномы прибили, чтобы им не мешали. Теперь отодрать никто не может.