Часовой Большой Медведицы - стр. 15
Хмуро поглядев на Мишку, санитар спросил:
– Чего приперся?
Канашенков с волнением и гордостью достал из кармана кителя служебное удостоверение, развернул, поднял его до уровня глаз работника морга и веско бросил:
– Я из следствия. Прислали.
Санитар внимательно посмотрел на фото в удостоверении. Какая-то мысль, словно вагонетка по железной дороге, проскрежетала по его извилинам, и он протяжно выдохнул дым:
– Зря на опознание приперся, у нас этого мента нету…
Мишка ошарашенно перевел взгляд на санитара, потом на удостоверение, по-прежнему висевшее перед глазами слуги Аида, и жалобно-просительно протянул:
– Там на фото я. Я не на опознание, мне бы экспертизу забрать…
– Тогда чего сюда ломишься? Тебе в ту дверь.
– Я ходил. Там заперто.
– Стучи громче.
Дверь с треском захлопнулась перед Мишкиным носом. Отойдя на несколько шагов, Канашенков услышал, как санитар выразительно запел партию из оперы «Смейся, паяц», и понял, для чего на окнах морга решетки.
Обойдя вокруг здания, он уныло поплелся ко второму крыльцу. К его удивлению, дверь была уже приоткрыта и печально поскрипывала, зловеще шепча: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Сглотнув слюну и пытаясь себя убедить, что за порогом его не начнет немедленно тошнить, Мишка обреченно сделал шаг вперед, оказавшись в полутемном коридоре. На обрывках обоев, лентами свисавших со стены напротив прозекторской, разноцветно пестрели автографы и номера телефонов, по-видимому, выполненные губной помадой: «Звоните всегда! Мы ваши», «Мне понравилось. Верочка», «Чудненько. В любое время, только позови. Тоня». Смерть и жизнь, любовь на границе настоящего и загробного миров, вероятно, придает особую пикантность интимным утехам. Некоторое время юноша стеснительно потоптался возле двери с табличкой «Бюро СМЭ. Эксперты», из-за которой временами доносились посапывание и томные вздохи. Собравшись с духом, Канашенков скромно постучал. С той стороны донесся суетливый шорох, что-то упало, оглушительно звякнув, и голос, ранее так недовольно возмущавшийся явлению ментов, ломающих кайф, рявкнул: «Входите!» Опустив глаза долу, Мишка прошел в кабинет.
За столом напротив входа, уныло озирая вошедшего сквозь поблескивающие линзы очков, восседал мужик в зеленом халате. На соседнем столе, задрапировавшись в белый, основательно помятый халат, вольготно раскинулась девица лет двадцати пяти, небрежно крутившая на пальце какой-то предмет из числа нижнего белья. Помимо халата, иных предметов туалета на девице не наблюдалось.
– Чего приперся? – похоже, данная фраза являлась отличительной особенностью всех работников морга и заменяла им приветствие.
– Мне б экспертизу забрать… по Майданенко… Меня Витиш послал… – краснея и заикаясь, пробормотал Мишка, бросая осторожные взгляды на девицу.
Мужик нервно порылся в выдвижном ящике и, не найдя нужной ему бумаги, перешел к шкафу. Некоторое время слышалось только его сердитое сопенье. Словно по волшебству, на столе со стуком и звоном появлялись различные предметы, очевидно, крайне необходимые при производстве экспертиз: граненый стакан с потеками мутной жидкости на стенках, неровно обкусанный бутерброд, журнал с обнаженной красоткой на обложке, секционный нож с прилипшим к нему куском колбасы, бутылка с надписью «проба» на этикетке и явным запахом спирта из горлышка…