Чаща - стр. 51
В течение часа он придирчиво допрашивал меня, как именно я налагала чары, и раздражался все сильнее: я едва могла ответить на его вопросы. Дракон хотел знать, какие в точности слоги я использовала и сколько раз они повторялись, хотел знать, на каком расстоянии я находилась от его руки, и сколько было розмариновых веточек, и сколько лимонных шкурок. Я пыталась отвечать как можно точнее, но чувствовала – все это неправильно, не так; и наконец, пока он яростно записывал что-то на своих листочках, я не сдержалась:
– Но ведь все это вообще не важно! – Дракон приподнял голову и сердито воззрился на меня, а я продолжала, невразумительно, но убежденно: – Это просто… вроде как идти куда-то. Идти можно не одной дорогой. – Я указала на его записи. – Ты пытаешься отыскать дорогу там, где ее нет. Это все равно как… все равно как собирать что-нибудь в лесу, – внезапно поняла я. – Ты продираешься сквозь заросли и меж деревьев, и каждый раз делаешь это по-разному, – торжествующе закончила я, искренне радуясь тому, что подыскала объяснение настолько понятное и простое. А Дракон лишь отшвырнул перо и недовольно откинулся в кресле.
– Но это же чушь, – почти жалобно отозвался он и расстроенно уставился на собственную руку, как будто предпочел бы скорее вернуть порчу, нежели признать, что, возможно, неправ.
Он свирепо воззрился на меня, когда я так ему напрямик все и высказала – к тому времени я и сама разозлилась изрядно: мне хотелось пить, я прямо-таки умирала от голода, и на мне по-прежнему было Кристинино драное домотканое платье, которое спадало с плеч и совсем не грело. Решив, что с меня довольно, я встала и, не обращая внимания на выражение его лица, объявила:
– Я пошла в кухню.
– Отлично! – рявкнул Дракон и в бешенстве удалился в библиотеку.
Но вопрос, оставшийся без ответа, не давал ему покоя. Еще до того, как сварился куриный суп, Дракон снова возник у кухонного стола с новой книгой в руке – увесистой и элегантной, переплетенной в бледно-голубую кожу с серебряным тиснением. Он положил книгу на стол рядом с разделочной доской и твердо заявил:
– Я все понял. У тебя просто талант к целительству, и ты интуитивно угадала верное заклинание – пусть даже теперь ты не в состоянии точно вспомнить подробности. Это объясняет твою бестолковость в целом: целительство – это совсем особая разновидность магических искусств. Полагаю, обучение пойдет куда успешнее, как только мы сосредоточимся на дисциплинах целительства. Мы начнем с малых чар Грошно. – И он накрыл ладонью тяжелый том.
– Не начнем, пока я не пообедаю, – возразила я, не отрываясь от работы: я шинковала морковь.
Дракон пробормотал что-то сквозь зубы насчет несговорчивых идиоток. Я пропустила замечание мимо ушей. Небось он и сам был счастлив и рад сесть за стол и подкрепиться супом, когда я подала ему миску с толстым ломтем деревенского хлеба, который я испекла… всего-то позавчера, осознала я; меня не было в башне только сутки. А казалось, прошла тысяча лет.
– А с химерой ты покончил? – спросила я, зачерпывая суп ложкой.
– К счастью, Владимир не дурак, – ответил Дракон, промакивая губы наколдованной салфеткой. Я не сразу поняла, что он говорит о бароне. – После того как он прислал гонца, он подманил тварь поближе к границе, подбрасывая ей телят, а его копейщики между тем не давали ей никуда свернуть. Владимир потерял десять человек, но сумел-таки отогнать химеру на расстояние меньше часа езды от горного перевала. Мне удалось убить ее быстро. Химера оказалась совсем небольшая – всего-то размером с пони.