Чахоточный шик. История красоты, моды и недуга - стр. 12
при всей его пагубности и заразной природе ‹…› может быть причислен к худшим эпидемиям, наряду с чумой, оспой и лепрой, в заразности он не уступает ни одной из них ‹…› Более того, ничто не поражает здоровые легкие быстрее, чем вдыхание тлетворного выдоха из изъязвленных чахоточных легких; многие пали жертвой чахотки, всего лишь понюхав дыхание или мокроту чахоточных больных, другие – выпив из одного с ними сосуда; и, более того, надев одежду чахоточных спустя два года после того, как ее перестали носить[66].
2.1. Группа молодых модных врачей. Литография Ф.-С. Дельпеша с картины Л. Буальи, 1823
Несмотря на явную склонность к теории заражения, Харви также писал, что недуг часто передается от «чахоточных родителей к их детям» и ввиду этого является «наследственным, до такой степени, что целые семьи, получив его от предков, исчезали через чахотку»[67].
К концу семнадцатого века нарастали сомнения в обоснованности теории заражения. В северной Европе врачи использовали свидетельства о том, что чахотка часто безжалостно уносила жизни отдельных семей, как доказательства того, что болезнь была результатом наследственного дефекта строения организма[68]. К восемнадцатому веку между южной и северной Европой произошел окончательный раскол во мнении по поводу заразности туберкулеза: многие в северной Европе отказывались признавать такую возможность[69]. В Великобритании к девятнадцатому веку теория заражения вызывала решительное неприятие ввиду отсутствия эмпирических доказательств. В «Трактате о туберкулезе» (1852) заявлялось:
Доктрина заражения всегда основывалась на очень расплывчатых и недостаточных доказательствах; таких как единичные случаи заболевания у лиц, которые ранее постоянно посещали больных; или у мужей или жен, где оба спали в одной и той же постели до наступления смертельного исхода заболевания у первого заболевшего ‹…› Против немногих фактов, поддерживающих доктрину заражения, находятся десятки тысяч, ее опровергающих[70].
Опровержение теории о распространении туберкулеза через контакт требовало развития иных объяснительных схем, а концепция наследственной передачи была встроена в теоретический репертуар этиологии болезни. К началу девятнадцатого столетия многие исследователи были убеждены, что такие заболевания, как туберкулез, подагра и безумие, являлись конечным продуктом многогранной этиологии, складывавшейся в результате действия неясного сочетания факторов окружающей среды и внешних влияний. Тем не менее продолжались ожесточенные споры по поводу различных объяснений туберкулеза – от заражения до наследственности и от телосложения до окружающей среды. Мнения сходились лишь в том, что виной всему была некоторая врожденная предрасположенность[71].
Телесная конституция
В то время как патологоанатомический подход набирал популярность, органическая предрасположенность к болезням стала преобладающим объяснением множества хронических заболеваний, в том числе туберкулеза. В 1806 году Джон Рейд ясно изложил теорию предрасположенности.
Есть, однако ‹…› общепризнанное разнообразие органической предрасположенности к истинному фтизису, из какого бы источника он ни происходил. Разящий ангел, требуя общей дани за определенные отклонения от природы, отмечает отдельных людей в качестве первостепенной жертвы. Хотя никому не следует бесстрашно подвергать себя воздействию источников чахотки, не все имеют равные основания для опасений ‹…› Природное строение организма, возраст, пол и профессия или иное занятие и привычки могут, возможно, объяснять черты предрасположенности к легочной чахотке, будь то врожденной или приобретенной; или, на языке систематики, могут включать предрасполагающие и возбуждающие причины этого грозного и разрушительного недуга