«Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в. - стр. 7

) приходится сражаться на открытой равнине, а враги находятся от них на расстоянии полета стрелы, то они вступают в бой не в строю, а изгибают войско и носятся по кругу, чтобы тем вернее и удобнее стрелять во врага. Среди таким образом (по кругу) наступающих и отступающих соблюдается удивительный порядок. Правда, для этого у них есть опытные в сих делах вожатые (ductores – такой латинский термин использовал Герберштейн. – В. П.), за которыми они следуют. Но если эти (вожатые) или падут от вражеских стрел, или вдруг от страха ошибутся в соблюдении строя, то всем войском овладевает такое замешательство, что они не в состоянии более вернуться к порядку и стрелять во врага»^>38.

В этой фразе обращает на себя внимание чрезвычайно важная роль татарских ductores’ов! Ведь выходит, что на поле боя именно татарские командиры низшего и среднего звеньев – главные организаторы победы, от их действий, от их умений и навыков вождения своих людей на поле боя зависит если не все, то очень и очень многое. Но недаром русская поговорка говорит, что с кем поведешься – от того и наберешься (или другой ее вариант – скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты). Во второй половине XV – начале XVI в. процессы «ориентализации» тактики, стратегии и обусловленного ими комплекса вооружения русского войска, в особенности поместной конницы, зашли настолько далеко, что, по большому счету, в глазах тех же иностранных наблюдателей между татарским и русским воином не было никакой существенной разницы. Следовательно, можно с уверенностью утверждать – то, что говорят о татарах, приложимо и к русским. И напрашивается вывод: главная тяжесть что «большой», что «малой» войны ложилась на плечи среднего и низового командного звена русского войска. Именно они, вторые и третьи полковые воеводы, головы сотенные и стрелецкие, казацкие и «у наряду», опытные ветераны и настоящие профессионалы, закаленные во множестве походов и схваток, неоднократно рисковавшие своей головой, находившиеся в самой гуще схватки, непосредственно руководили рядовыми бойцами и обеспечивали «большим» воеводам и возможность на практике усвоить военные премудрости и завоевать победу.

Эти «центурионы» Третьего Рима, подолгу командуя тактическими подразделениями стрельцов, казаков или детей боярских, регулярно вступали в боевое соприкосновение с неприятелем, причем на разных направлениях и на разных ТВД, накапливали огромный практический опыт ведения боевых действий разнообразного характера – здесь и набеги, и участие в «прямом деле», и осады, и пр. Да, они, в силу своего «худородства», как и настоящие римские центурионы, не могли рассчитывать (за очень, очень редким исключением) на воеводские должности (разве что наместником где-нибудь на далекой окраине, в захудалой небольшой крепостце или остроге или, в лучшем случае, могли стать одним из воевод «лехкой» или «плавной» рати, быть в которой для знатного московского аристократа было бы «невместно»). Но от них, как от татарских ductores’ов, во многом зависел на деле исход сражения и кампании в целом как суммы сражений и схваток. Еще раз подчеркнем – на наш взгляд, именно их опыт и выучка давали возможность таким людям, как И.Д. Бельский или М.И. Воротынский, не только на практике овладеть необходимым минимумом практических знаний, но и, в случае необходимости, исправить ситуацию.