Ценностный подход - стр. 20
И опять эта давящая тишина. Похоже, никого из нас троих не назовешь мастером поддержания бессмысленных разговоров. Тут кто-то из компании мучителей струн кричит:
«Дэйв! Здорово!»
Мне приходится повернуться, чтобы посмотреть на кричащего, коим оказывается не кто иной, как Шафров. Дэйв – так некоторые называют брата, что ему почему-то нравится. Оказывается, Фарбер вырос не из-под земли. Господи, неужели он тут половину завода собрал? А если собрал, то зачем от них отделился? Чтобы я ему на ногу наступила?
Давид машет рукой и делает мне знак, что теперь стоит подойти поздороваться. Наверняка наше странное общение привлекло внимание компании.
«Вы уже поздравили Роберта с днём рождения? – спрашивает Шафров, пожимая брату руку. – Если нет, то у вас есть прекрасный шанс! А у нас тут сплошь архитекторы да дизайнеры собрались. Как ни крути – бонема».
«Богема», – поправляю я, и один из её представителей давится пивом от смеха.
«Да, неважно», – заявляет Шафров, махнув рукой.
Своим пьяным выговором он по очереди представляет нас всем присутствующим, а их, в свою очередь, нам. Некоторых я уже встречала на заводе, но четыре человека оказались мне неизвестны. Они-то, видимо, и представляли собой так называемую бонему. Остальные две девушки составляли особую категорию – «жены руководства», а если точнее, – Шафрова и Разумовского. Этих дам я пару раз встречала на корпоративах. Просто удивительно, что Фарбер так быстро со всеми сдружился… снова у меня не могут не возникнуть подозрения, что он чей-то сын, внук брат или типа того, и что место под Пюрешкой расчищали специально для этого типа.
«Ты тоже, Глебчик, у нас архитектор в плане сотворения какой-нибудь фигни», – мой брат садится рядом с Шафровым на поваленное, надеюсь, что не специально для задницы зама по техчасти, дерево.
Женские имена я никогда не запоминаю, а вот парня по имени Енисей выветрить из памяти не так-то просто, тем более что внешность у него специфическая, дизайнерская, так сказать. Он нравится мне, поскольку очень отличается от тех, с кем я общаюсь обычно. Я даже прощаю ему его чудовищное по своей отвратительности «Я найду твои следы. Иду! За тобой».
Довольно быстро мы начинаем общаться так, как будто давно знакомы, и только Фарбер остается невеселым. Оказывается, не только я одна замечаю это. Одна из девушек вдруг поднимается со своего места, подходит к нему и обнимает. Ростом она ещё ниже меня, поэтому ей приходится порядочно потянуться на цыпочках, чтобы достать до его шеи и обхватить её руками. Внезапно ловлю себя на мысли, что слишком уж открыто наблюдаю за этой парочкой, но отвожу взгляд не сразу – такими милыми они оба мне кажутся.
«А пойдёмте все к нам! – вдруг предлагает Давид. – Возьмем ещё выпить, поиграем в монополию. В доме есть бильярдный стол для любителей и еда там какая-то должна быть».
«И бассейн, – добавляю я, – не забывай про бассейн, все приходят к нам из-за бассейна».
Раздается всеобщий смех, хотя я и не думала шутить. Так часто бывает. Шафров, видимо, вместе со своим коньяком довели моего брата до того, что ему вдруг приспичило веселиться. Посмотрев на Енисея с озорным блеском в глазах, Давид добавляет:
«Караоке можно включить», – и вызывает новую порцию смеха.
Не знаю, что стало определяющим моментом: наличие у нас бассейна или караоке, но никто не высказывается против того, чтобы перенести веселье метров на триста от Волги, туда, где вид не столь живописен. Хотя это безусловно, должно было бы стать огромной утратой для людей от искусства. Я иду впереди всех, чтобы успеть спрятать ружья до того, как до них доберутся наши уже не очень трезвые гости.