Цена ошибки. ( Не) его семья - стр. 27

— Что значит болеет? — тревожусь я. — Утром все было в порядке.

— Ее тошнит, и температура поднялась. Я б сам ее привез, но вдруг ее будет рвать в машине.

— Я скоро буду, — рявкаю в трубку и бегу к выходу из кондитерской.

Меня аж трясет от злости. Папаша года, блин. Наверняка перекормил сладким, привык, что обычно я за этим слежу. Я ведь предупреждала его.

Я с бешеной скоростью цокаю каблуками по тротуару, костеря Давида на все лады.

Внезапно слышу за спиной оклик:

— Аня!

Оборачиваюсь и вижу Тимура.

— Наше знакомство не задалось в первый раз, — с легкой улыбкой произносит он, подходит ближе. — Предлагаю это исправить. Давайте посидим где-нибудь?

Ох, как не вовремя. Мне жутко неудобно, ведь Тимур так мне помог, но меня изнутри грызет тревога за Аришу. Не до посиделок мне.

— Тимур, спасибо вам огромное, что прикрыли. Я это очень ценю. Но мне сейчас совершенно некогда, я очень тороплюсь, правда. Давайте в другой раз пообщаемся?

— В другой раз? — эхом вторит мне Тимур, и его улыбка гаснет. — Я все понял. Что ж, не буду отвлекать. До свидания, Аня.

Он разворачивается и широким шагом идет в другую сторону.

Я лишь недоуменно смотрю ему вслед. О чем он? Что именно «все» он понял?

16. Глава 16. Мне с тобой повезло

Аня

Я отмираю через несколько секунд. Ладно, недосуг мне гадать, что Тимур имел в виду, надо торопиться к дочери.

Вскоре муж открывает мне дверь.

— Где Арина?

— В детской.

Я сразу несусь туда, и дочка вытягивается в своей кроватке.

— Мамоська, — ревет она, и сердце болезненно сжимается.

Бедный мой ребенок! Подлетаю к ней, сгребаю ее в объятия, целую лоб, глажу по голове. Так, температура если и есть, то небольшая. Слава богу.

— Тебя тошнит?

— Да, и тут болит, — кивает она, трогая себя за живот, и начинает рыдать пуще прежнего.

— Что она ела? — исподлобья смотрю на мужа, что стоит в дверном проеме.

Давид перечисляет, и я качаю головой. Так и думала — он сильно переборщил со сладким.

Начинается свистопляска: лекарства, укачивания, походы в ванную комнату.

Арина затихает лишь спустя пару часов, наконец засыпает.

Я решаю дать ей поспать, хоть и понимаю, что в таком случае мне предстоит бессонная ночь — уже слишком поздно для дневного сна. Но это мелочи, главное, ей лучше.

Выхожу из детской и иду в кабинет к Давиду. Он сидит в своем кресле, что-то печатая на ноутбуке.

— О чем ты думал, а? — напираю на мужа, упирая руки в боки. — Я говорила, не перекармливай дочь сладким!

— Я же не думал, что…

— Вот именно, ты не думал! — закипаю я.

— Она не так много и съела. Обычно ты за этим следишь. Могла бы поехать с нами, чтобы этого не произошло, — припечатывает Давид.

— То есть это я виновата?! — бешусь я.

Муж морщится. Видимо, до него доходит, что перегнул палку.

— Да нет же, — идет он на попятную, смотрит на меня виновато. — Извини, Ань. Я не хотел, чтобы так вышло. Просто у Арины так горели глаза. И то ей надо, и это. Я и поддался. Сама знаешь, я не умею ей отказывать. Я уже пожалел, честно.

Я закатываю глаза. Да уж, что есть то есть. Обычно именно я в роли злого полицейского, который отмеривает сладкое на день, укладывает спать, несмотря на протесты, ограничивает время у телевизора или планшета и так далее. А папа строжится недолго, готов все разом сложить к ногам дочери, когда она смотрит на него глазками кота из небезызвестного мультика.