Цена моей свободы - стр. 28
Прихватив телефон, я прошлепала в ванную. Осмотрела шею, отпечатки указательного и большого пальцев отчетливо алели на ней. Следы остальных лишь угадывались. Вероятно, эта выходка старика тоже играет свою роль в моем нежелании делиться проблемами Борьки. Если его задержала какая-то ерунда, случайность, и он вскоре вернется, то по голове меня за это не погладит. Обожду пока. В любом случае, я приму сторону Борьки, в этом я твердо уверена. Я пустила в ванну воду и ненадолго зависла, глядя на струю и пытаясь разобраться со своими мыслями.
«Хорошо, какая случайность могла его задержать?» — размышляла я, лежа в ванне. Да с десяток! Такие порой нелепые и зачастую фантастичные до глупости бывают ситуации...
«А ну, валяй хоть одну», — сыронизировал внутренний голос. Мое плескание в ванне сразу показалось глупым, я тотчас же смыла с себя пену и укуталась в халат. Через пятнадцать минут, уже одетая, вышла в общую комнату.
Старика я нашла на кухне.
— Что с телефоном? — спросила его.
— Садись, — кивнул он мне на стул. — Сегодня поужинаем на кухне.
На столе порезанные огурцы и помидоры дольками. Пантелеич сегодня не мудрил с ужином, просто пожарил картошки. Разложил на тарелки, одну придвинул мне, к картошке шло копченое сало с мясными прожилками. Он открыл холодильник, достал из него небольшой, синего стекла графин и налил в две стопки. Никогда не спрашивал: будешь – не будешь, нальет, а ты думай, пить тебе или нет. Свою он поднял вверх, зафиксировал на секунду в воздухе, и осушил одним глотком. Подхватил вилкой кусок сала, закусил и только тогда сказал:
— Товарищ не отзвонился ещё.
— А когда обещал?
О том, кто этот неведомый мне человек, я даже не заикалась. Таких вопросов старик не выносит. Полезных «товарищей» у него пруд пруди, только не нашего они ума дело.
— Как только будет что сказать, сразу позвонит. Ешь, давай.
Я послушно съела все, что было в тарелке, и налила ему чай, зная, он его непременно захочет. До наступления темноты оставалось часа три, можно сгонять до коттеджного поселка, осмотреться.
— Я поеду к дому Платова, — поставила перед ним кружку и озвучила свою идею.
— В смысле? — уставился он на меня. — Ты с ним договорилась о встрече?
— Нет, конечно, зачем мне с ним договариваться, — пожала я плечами. Снова опустилась на стул и посмотрела ему в глаза: — Хочу осмотреться. Может, что-то пойму, почувствую...
— Глупости, — перебил он и снова налил себе водки. — Лучшее, что можно сейчас сделать, это ждать звонка от моего человека.
— Но я не могу просто сидеть и ждать.
— Девочка, что ты там хочешь увидеть, — снисходительно ухмыльнулся старик, — Борьку, распятого на заборе?
Мне захотелось врезать ему. Чтобы грохнулся со стула, а потом извинился и забрал свои слова обратно. Я не суеверна, отнюдь, но сейчас подобный юмор неуместен.
— Иван Пантелеевич, вы что-нибудь слышали о таком понятии, как черный юмор? — наклонилась я к его лицу. Он лишь презрительно скривился:
— Послушай, ты…
Трель мобильного заставила его сбиться, а меня жадно уставиться на дисплей. Старик сделал мне жест рукой, что означало «сиди и помалкивай», а сам подхватил телефон и вышел. Ушел недалеко, до соседней комнаты, поэтому я прекрасно его слышала.
«Говори», — первая фраза. Затем он выслушал собеседника и спросил: «Насколько я могу верить этой информации?». «Спасибо, я твой должник», — было последнее, что он сказал в трубку.