Цена моего «Да» - стр. 8

– Знаю, – тихо, как можно спокойнее.

– Знаешь? А ведёшь себя так, будто у тебя всё само по себе. Работа, статус, дом, карьера. Кем бы ты была без меня, милая? Сестрой пьяницы, врачом на ставку? Да кому ты вообще была бы нужна?

Он наклонился ближе. В голосе появилась насмешка, почти ласковая.

– Кроме меня тебя никто бы не захотел. Ты сложная. Холодная. Слишком умная для простых мужчин и слишком гордая для богатых. Но не забывай, куколка, я тебя принял. Люблю. Дал тебе всё.

Я сжала вилку. Глубоко вдохнула, не поднимая взгляда.

– Это не любовь.

– А что это тогда? – Он наклонился ближе, шёпотом. – Ты же сама согласилась. Вышла замуж. Или тебе нравится играть в жертву? Удобно, да?

Я поднялась со стула и хотела уйти – просто дойти до лестницы, до комнаты, до тишины.

Но он оказался рядом раньше.

Резко.

Как всегда.

Его рука легла мне на талию, будто случайно притягивая ближе, чтобы моя спина касалась его груди. Пальцы скользнули чуть ниже, слишком уверенно. По телу пробежались мурашки.

– Не убегай так быстро, – прошептал Антонио. Его дыхание скользнуло по моей щеке. – Мы же даже толком не поговорили.

– Мы говорили, более чем.

– Нет, ты молчала, как всегда. Ты умеешь только смотреть своими стеклянными глазами. Думаешь, это делает тебя загадочной? Это делает тебя скучной, Бриэль. Скучной и холодной.

Он сжал талию чуть сильнее, заставив меня развернуться к нему лицом. Ладони упёрлись в его грудь, обозначая границу.

– Не сейчас, Антонио. Я устала.

– Ты всегда устала. – Его голос стал жестче. – Может, тебе стоит взять отпуск? Или уйти с работы вообще. Тогда у тебя будет время на мужа.

Он нагнулся, его губы коснулись моей шеи. Я вздрогнула. Его руки скользнули по спине, ниже, к бёдрам. И резко попыталась отстраниться, но он перехватил за запястья больно сжимая, а в голове возникло понимание, что появятся синяки. Он всегда оставлял отметки, чтобы я не забывала, кто тут главный.

– Антонио, – голос всё ещё ровный, но внутри – дрожь, мерзкое ощущение, как будто вся кожа горит. – Я сказала: нет.

– А я сказал: хватит этих игр. – Его голос теперь тихий, но сдержанный гнев в каждом слове. – Ты моя жена. Я имею право прикасаться к тебе. Или ты забыла, где твоё место?

Он снова попытался поцеловать. Я резко отвернулась.

– У меня месячные, – выдохнула. – И я не хочу. Просто… не хочу.

Он застыл. Глубокий вдох. Сильная хватка за шею, и ожидание чего-то жесткого, но всё что он делает, – тяжело выдыхает и убирает руку.

А потом – шаг назад. Улыбка, но сжатыми зубами.

– Конечно. Как удобно. У тебя либо месячные, либо истерика. Ни ласки, ни страсти. Ты просто… тело. Холодное. Никакое.

Он выпрямился, поправил рукав.

– Иногда я думаю, что зря сделал тебе это предложение. Нужно было выбрать кого-то попроще. Ту, что умеет улыбаться. Ложиться рядом не как жертва, а как женщина.

Он прошёл мимо меня. Телефон зазвонил.

– Алло… Да. Я выезжаю.

Пауза.

Он остановился у двери, не оборачиваясь:

– Мы продолжим позже. И, надеюсь, куколка, ты к тому времени перестанешь себя вести как монахиня.

Хлопок двери. Тишина.

Я стояла, не двигаясь. Запястья всё ещё пульсировали.

Тепло его рук – будто ожог.

Поднимаясь наверх, медленно, будто ноги были ватными, старалась успокоить сердце, готовое выпрыгнуть из груди. В доме было тихо. Слишком. Даже часы в коридоре казались осторожными, как будто боялись нарушить хрупкое равновесие между тем, что было, и тем, что пыталась не чувствовать.