Цена измены. Я (не) твоя - стр. 9
Лариса смотрела на меня волком.
– Утром, если Кирюше не станет хуже, приеду вовремя, – мне уже и самой было не по себе, настолько Лариса выглядела расстроенной. – Всё будет хорошо, не переживайте.
– Иди уже, – обречённо махнула она на меня. – Но утром, чтобы как штык была на месте! Иначе можешь вообще не возвращаться.
– Спасибо вам! – обрадовалась. – Обязательно буду! – выскочила на улицу, на ходу натягивая варежки.
По кронам ажурных от иния деревьев полоснул сноп света от фар. Поняла, что подъехал наш автобус, и бросилась бежать к проходной, переживая, что водитель развернётся и уедет.
Успела, и Николай Матвеевич, проехав через улицу Школьную, остановил у дома. Вспорхнув на крыльцо, потопала, стряхивая с сапог налипший снег, и, проскочив тёмный коридор, вошла в кухню.
– Мамочка, ну как вы? – размотала шарф и стянула шапку, жмурясь от света. После темноты он казался слишком ярким. – Приходил врач?
– Тш-ш, – приложила палец к губам, прикрывая в комнату дверь. – Только уснул. Раздевайся. Холода-то нанесла…
– Да уж. Мороз знатный! Ехала, смотрю, у всех печки топятся – дым вверх столбом… – повесила на вешалку пальто, переобулась в тапочки и, зайдя за перегородку, намыла тщательно руки. – А дома так хорошо! – вернулась. – Ну, что врач сказала? Я так поняла – была уже? Рассказывай!
– Щи будешь? – она подкинула пару поленьев в плиту и закрыла дверцу.
– Буду. Сейчас я… – проскользнув тихонько в комнату, подошла к кроватке сына. Коснулась губами лба, прислушалась. Малыш дышал ровно, но температура всё ещё была повышенной. Поправила одеяло и вернулась в кухню.
– Спит? – обернулась мама.
– Да. Но температура есть. Что врач сказала?
– Да, что сказала, – она наливала суп в тарелку. В животе от аппетитного его аромата заурчало. Вспомнила, что покушать мне сегодня нормально, так и не удалось. – Горло красное, но на ангину не похоже. Тьфу-тьфу, – поплевала через плечо. – Послушала, хрипов – тоже нет. Будем надеяться, что простыл. Я аптечку ей нашу показала, и она нашла там всё необходимое для лечения. Так что, я свечку цефекона от температуры поставила, морсом напоила и горло люголем обработала. Почитала ему недолго, он и уснул, не дождался тебя.
– Ждал, значит, – расстроилась. Тяжело вздохнув, пододвинула ближе тарелку с горячим супом. – А то я накрутила себя…
– Да я потом пожалела, что позвонила тебе. Ты там перед Новым годом и без того загружена, вон, – мама вздохнула, садясь напротив. – Ешь вот. А то подхватишь тоже что-нибудь, – кивнула на блюдечко с дольками почищенного чеснока.
– Угу, и завтра эта VIP-делегация меня сторониться будет, – рассмеялась. – А ты что не ешь?
– Я что-то не хочу уже. Чаю с тобой попью потом. А чеснок ешь. Завтра зубы почистишь, и никакого запаха не останется, – недовольно поджала она губы.
– Ем, видишь? – я демонстративно откусила кусочек.
– А что за делегация? – вернулась мама к разговору.
– Ой, если честно – домой с боем сегодня ушла… – закатив глаза, я покачала головой, всем видом показывая размер бедствия. – Базу нашу, оказывается, выкупили Питерцы. И сегодня заявились делегацией. Ну и, сама понимаешь, Лариса на ушах стоит. Весь день готовились, как встретить так, чтобы нас не поменяли на более креативных подданных…
– И ты ушла домой? – мама испуганно прикрыла рот ладонью. – Вот я дурная-то… – виновато покачала она головой. – Позвони Ларисе, узнай что там и как. Не дай бог, без работы останешься.