Целитель. Долгая заря - стр. 2
– Чего это – не замечаю? – возмутился Антон. – Я очень даже наблюдательный, и вижу всех красивых девушек! Просто не пялюсь на них, а любуюсь исподтишка, как то и подобает отличному семьянину…
Ивернева рассмеялась, весело и беззаботно, ощутив себя среди друзей.
– Проходи, отличный семьянин… – заворчала фон Ливен, впрочем, весьма благосклонно, пропуская Антона в гулкий кабинет, пустоватый, но заставленный цветочными горшками. – Помнишь, зачем я тебя вызвала?
– Помню, – посерьезнел Алёхин, осторожно подсаживаясь на диванчик, где уже расположилась Тата.
– Помнит он… – княгиня устроилась за маленьким письменным столом, размером с ученическую парту, уместившим на себе лишь пару телефонов. – В общем… В общем, начальница «бетовского» УСБС сегодня отсутствует, и ее заменит Наталья Ивернева – капитан госбезопасности из «Беты» и сотрудница тамошнего УСБС. О себе лучше расскажи – Тата не в курсе твоих работ.
– Слушаюсь, ваше сиятельство, – смиренно ответил Антон. Поерзал и заговорил, лишь изредка взглядывая Тате в глаза: – Как меня зовут, вы уже слышали, а фамилия моя – Алёхин. Кандидат физико-математических наук, разработчик бифуркационного анализа исторических явлений, внештатный гражданский эксперт КГБ, – не без гордости перечислив свои регалии, он задумался. – Всё началось с того, что я частенько пересекался с Васькой… э-э… Василием Гариным, братом моей Юльки. Мы с ним в шахматы рубились или пульку расписывали. Вась… с-силий как раз получил диплом «Бауманки» и разрабатывал софт для нужд Госплана… М-м… Кажется, под задачи многомерной оптимизации. Да и не куда-нибудь, а на ЭВМ «Ольхон», первый комп с гель-кристаллическим процессором. Оказалось, что гелевая архитектура идеально подходит для задач линейного и нелинейного программирования. И мне как-то пришло в голову помараковать над шахматной программой для «Ольхона» – я предположил, что в шахматы такой софт будет играть лучше любого Карпова с Корчным. В общем-то, я оказался прав, но и обнаружил интересный побочный эффект – гель-кристалл, «желейка», как небрежно говорил Васька, идеально подходил и для генеративных нейросетей, и для бифуркационного анализа исторического процесса. Короче говоря, у меня тогда впервые появилась надежда нормально рассчитывать те самые «минимально необходимые воздействия» для изменения реальности!
– Ого! – уважительно воскликнула Тата.
– А вы как думали? – ухмыльнулся Антон, но тут же скис: – Василий всё мечтает о наклейке «Gel-Crystal inside» на панели «Ольхона», но там еще работы… Море! Года полтора-два, как минимум. Так что на «желейку» я только облизываюсь. Пока! Алгоритмы бифуркационного анализа с большим трудом реализуются на полупроводниковых процессорах, они как бы изначально заточены под нейристорную архитектуру, и… В общем, я ее эмулировал на многоядерной рабочей станции «Байкал-4» – первой такой от «Совинтеля». Причем, пользовался тем же приемом, что и Наташа… – он странно посмотрел на Тату, и будто проглотил фамилию. – Ну, когда она писала «Исидис» – подключала ядра видеопроцессора для решения неграфических задач. Короче, допилил я свой бифуркационный анализ, и тут Елена Владимировна подкидывает мне задачку для серьезного теста…
– Мегатеракт одиннадцатого сентября? – негромко спросила Тата. – В Нью-Йорке?