Царство красоты - стр. 28
Ей тоже на всех плевать, кроме своих детей и мужа. В этом они спелись как нельзя лучше, недаром же говорят, что муж и жена – одна сатана. И эти двое сатана и есть, для всех, но только не для тех, кто входит в семейный клан.
А внешне – идеальная картинка: он известный меценат и успешный бизнесмен, слышал даже, что и в политике без него не обходится, только остаётся он в тени, скорее всего, всё из тех же соображений безопасности. Слава и признание ему ни к чему, всё, что его заботит: доехала ли любимая дочь до своего института целой и невредимой, всё ли в порядке с женой, и только после этих двух он поинтересуется родными своими кровными детьми. После них, но всё же поинтересуется, а больше – никем! Никто больше ему не интересен.
В друзьях у него один только Марк – чувак с давними датскими корнями. Интересный экземпляр, главным образом тем – почему именно он в почётном звании единственного друга? Только ему позволено быть у трона, и только он один вхож в святое – в семью.
А теперь главное: даже матери моей туда вход воспрещён. На мою просьбу мне было сказано твёрдое и непоколебимое «нет!». Ни на окончание института, ни на празднование помолвки с моей так и не состоявшейся женой, вообще ни по какому поводу. Его семья – закрытый элитный клуб, куда меня самого-то едва впустили. Не удивлюсь, если сперва проверили вдоль и поперёк: чем живу, чем дышу, где замечен, в чём уличён. Никто туда не войдёт, пока его не просканируют до самых внутренностей.
Но матери моей и это не поможет. Она для него – чужой человек из внешнего мира, и там ей и оставаться. И по фигу ему, что ребёнка его выносила, родила, чуть не умерла сама при этом, да и сын её пострадал, отчего едва не остался инвалидом на всю оставшуюся жизнь. И плевать ему, что до восемнадцати лет одна тянула меня, что из кожи вон лезла, работая на трёх работах, добиваясь главного – операции для сына, пока не поздно, пока у него есть ещё шанс остаться нормальным человеком с нормальными ногами и нормальной походкой, способного бегать, но не прыгать, и быть более-менее сносно похожим на мужика во взрослой жизни. Плевал он на всё это. Есть у него его женщина, его дочери, а остальные – провалитесь пропадом.
А теперь у него нарисовался взрослый и практически здоровый сын, ночей в больнице не нужно проводить со мной, пока восстанавливаюсь от очередной операции, и денег копить на реабилитацию и тупо экономить на еде. Я ведь в детстве не то, что спорта, я фруктов элементарно не видел, пока мать училась, работала и меня лечила – на всём же экономили. Я матери своей почти не знал, она вкалывала с утра и до ночи, потому что массажи нужны были без конца, чтобы тонус снять, чтобы на консультацию к ортопеду сходить, которая стоит как вся материнская месячная зарплата. И ведь он как бы и ни при чём, не знал же ведь о моём существовании! Просто вставил понравившейся девке и свалил по своим делам, он ведь всю жизнь такой занятой был, работал, зарабатывал состояние! Некогда ему шалавам всяким звонить, в которых он кончал по неосторожности, забывчивости или тупо по пьяни. Я и не знаю, как там у них всё было-то. Нетрезвый он был или просто безразличный. Не побрезговал моей матушкой без резинки, и то хорошо. Жизнь мне типа дал. А я просил его о ней? Их обоих?! Я о ней просил?