Царство красоты - стр. 21
Он настолько идеален, что даже тошно: редко выходит из себя, умело скрывает ненужные эмоции, свободное и несвободное время распределяет с исключительной целесообразностью, посвящая каждую потенциально возможную минуту своей семье. И он спит только со своей женой! Это уже нонсенс! Тошнотворный нонсенс! После стольких лет жизни с женщиной, на сексуальность которой неумолимо давит возраст и… шрамы пережитого прошлого, вряд ли он не хочет других – просто маниакально печётся о её спокойствии.
Вначале я наивно верил, что он так обожает свою Леру, что других просто не видит. Ещё как видит. Видит, но не реагирует. Сам вызывает шквал реакций в свой адрес. Женщины хотят его, причём одержимо. Сам я никогда не испытывал недостатка в женском внимании, даже наоборот, слишком много его всегда было, но чтобы так, как у него… Такого не было никогда. Я так и не понял, как это у него получается, что он делает с ними? Может, неосознанный гипноз какой-нибудь?
При этом одним взглядом убивает на корню любые поползновения в свой адрес. Останавливает их глазами прежде, чем они решатся подойти и прикоснуться. Когда-то я восхищался такой силой в нём, сейчас же всё это бесит!
Во всей этой буре эмоций я не замечаю, как мои приоритеты смещаются, как медленно и незаметно трансформируются желания.
Мне нравится Валерия. Нет, то, что я реагирую на неё физически, меня не удивляет, хотя подобной реакции на взрослых женщин никогда за собой не наблюдал, но то, что она занимает большую часть моих мыслей и восхищает так, как никто до этого не восхищал – меня пугает.
Пугает, потому что Валерия – женщина отца, а значит никогда и ни при каких обстоятельствах для меня не доступная. Он не просто любит её, он ею одержим: это видно в его взглядах, жестах, стремлении сдерживаться при детях, именно стремлении, потому что иногда это плохо у него получается. Я заметил, что ему совсем сносит крышу, когда она возится на кухне. В такие моменты его самообладание трещит по швам: он не отходит от неё, всё время крутится рядом, настойчиво предлагая свою помощь, но, по сути, больше мешает ей. Она тоже сдерживается – старается не гнать его, но, бывает, он переходит границы… и однажды я это наблюдал.
Max Richter – Dream 1
У него есть привычка обнимать её сзади в то время, когда она сосредоточенно что-нибудь нарезает или смешивает в миске. Эти объятия обычно переходят в ласки: он убирает волосы с её шеи и целует. Никто на это не обращает внимания, все остальные дети в этом доме, похоже, давно привыкли к подобным сценам и не реагируют, занимаясь собственными делами. Поэтому никто не наблюдает за родителями, кроме меня. А я смотрю и вижу, как он целует её, как увлекается, и это видно в позе его тела, стремящегося обернуть эту невысокую женщину со всех сторон, и как совершает то, что не укладывается уже даже и в ЕЁ рамки: он кусает её шею, чувствительную затылочную часть. Она дёргается, словно ошпаренная, хотя ясно же, что ей не больно, нет… это был укус совершенно иного характера. Отец тут же отскакивает от своей жены с виноватым лицом, и, наверное, его ждало бы распятие, если бы не мои глаза. Валерия смотрит то на своего мужа, то на меня, и хотя она ничего не говорит, негодование радирует от всей её сущности, отталкиваясь от стеклянных стен этого дома и заполняя всё его пространство.