Царство красоты - Абсолют #2 - стр. 9
- А твой кофе где? – внезапно спрашивает её.
- Выпила, - отвечает она просто.
Его глаза замечают меня, и выражение лица из мягкого трансформируется в железную, жестокую маску.
- Выпила, говоришь…
Я уже понял, что они оба ВСЁ знают.
Отец спокойно возвращает жене свой кофе, поднимается, снимает со спинки Софьиной кровати пиджак, и я поднимаюсь тоже – кажется, время для разговора, наконец, явилось за мной.
- Через час в офисе, в моём кабинете - просто сообщает.
Sia - Angel By The Wings (from the movie "The Eagle Huntress")
В его кабинете ни один из нас не включает свет – нет надобности, огни города достаточно освещают наполовину прозрачное помещение – это одно из самых впечатляющих мест, какие я видел в своей жизни.
Отец открывает спрятанный в одной из чёрных панелей стены бар, достаёт бутылку какого-то алкоголя и два низких бокала.
- Зачем ты это сделал? – я давно уже жду этот вопрос.
- Как ты узнал?
- Как я узнал?! – только в этот момент он позволяет своему взгляду встретиться с моим. – Эштон, я никогда не считал тебя идиотом, и, кажется, не давал и тебе повода считать им себя!
- Как ты узнал? – повторяю свой вопрос, и, честно говоря, не понимаю сам, откуда во мне взялась агрессия по отношению к нему.
- Хочешь знать, была ли это Софья?
- Нет. Хочу понять, как давно ты знаешь.
Он морщит лоб и смеётся, однако невесело. Это, скорее, обиженный смех, чем весёлый.
- Соня молчала, молчит и будет молчать. И это и есть ответ на твой вопрос.
Я смотрю в его глаза, пытаясь хотя бы в них найти ответы, потому что слова этого человека не способны внести ясность в мои вот уже три месяца спутанные мысли.
Он видит это и разъясняет мне, как пятилетнему ребёнку:
- Как думаешь, много ли наберётся в жизни моей дочери парней, которых бы она с таким остервенением покрывала? Даже учитывая всю вопиющую грязь и жестокость случившегося по отношению к ней? Правильно, Эштон! Есть только один такой человек, и это – ты! Я уже молчу о своей службе безопасности, которая спустя сутки подтвердила мне это!
- Почему ты до сих пор молчал? – мне важно это знать.
- Хотел до конца понять, что ты за человек. Признаешься сам, или так и будешь прятаться за чувствами покалеченной физически, духовно и нравственно девчонки!
- Я не прятался…
- А что ты делал?
- Я не знаю… Я… думал! Думал, как выгрести из этого дерьма!
- То есть, о себе думал?
- Не о себе… точно не о себе. Я не насиловал её. Это был просто жёсткий секс…
- Лучше заткнись, Эштон! – внезапно шипит он. – Лучше заткнись, или я подумаю, что тебе нужны уроки того, как следует обходиться с женщинами в постели! – в его голосе появляется сарказм. – Или, может, тебе правда это нужно? Может быть, ты хочешь, чтобы я популярно, как отец сыну объяснил тебе, что следует делать с девушкой, согласившейся переспать с тобой?
- Нет, не нужно. Но я не насиловал её…
- Чёрт возьми, Эштон! – он, наконец, теряет самообладание. – У меня их были сотни… сотни! И ни одна из них не ушла из моей постели хотя бы с одним синяком!
- Да, я знаю. Наслышан!
О нём до сих пор ходят легенды, но ещё больше загадочности его образ получил с тех пор, как он стал спать только со своей женой. Теперь женщины произносят его имя почти с мистическим придыханием, будто мой отец не обычный человек из плоти и крови, а древнегреческий недостижимый для простых смертных Бог. Собственно, он и для меня именно им и являлся все последние годы... Да почему последние?! Всю мою жизнь!