Царство красоты - Абсолют #2 - стр. 8
Но теперь, когда он есть… был, физически существовал, когда всего какие-то сутки назад он жил внутри неё… внутри Софьи, я понимаю, что подобной боли не испытывал ещё никогда в жизни…
Тянущая, терзающая, вынимающая сердце, выдирающая с корнями душу боль – страдание мужчины, потерявшего ребёнка. Своего первого ребёнка…
За тот час, что мой автомобиль добирался до госпиталя Университета Вашингтон, я успел стать отцом, быть отцом, пережить смерть того, кому не суждено было родиться.
Я вижу маленькую ручку на своей ладони, рассматриваю крохотные розовые пальчики… Чувствую неповторимо сладостное тепло и едва ощутимую тяжесть в своих руках, словно держу в них младенца, и вот этот вес становится ощутимее – на моей груди засыпает мой сын, вот его маленькая, но уже такая крепкая ладонь вновь зажата в моей, и мы бежим, что есть мочи несёмся по песку, прибитому дождём, по берегу моря, разбивая накатывающие волны своими ступнями…
Почему всё это так реально для меня? Потому что я вижу сны. И в них ВСЕГДА есть дети. И в этот миг я понимаю, совершенно точно знаю, осознаю в самой глубине собственной души, что сегодня умер один из них, сегодня умер мой сын.
4. Глава 3. Ответственность (2)
В госпитале пустынно… На мгновение мне кажется, будто я сплю и вижу странный сюрреалистический сон – брожу в длинных запутанных коридорах давно заброшенного людьми здания в поисках выхода на свет Божий…
Я нахожу её палату – дверь открыта настежь. На широкой больничной кровати спит Софья… Её лицо выражает муку даже во сне, волосы спутаны, под глазами синяки и припухлости – она много плакала… Рядом с ней я вижу отца, он обнимает её, повторяя своим телом её позу. Он тоже спит…
Сползаю по стене на пол, вытягиваю ноги, потому что нет смелости войти в это маленькое царство, нет сил потребовать у него… уйти? И отдать мне моё место?!
А имею ли я на него право, на это место? На эту женщину, едва не ставшую матерью моего первого ребёнка, потому что в снах их было много… Женщину, которую я даже не обидел – я её растоптал.
Спустя время слышу приближающиеся в коридоре шаги - деликатный стук чьих-то туфель о больничный, залитый бледно-жёлтой резиной пол. Открываю глаза: это Валерия. Она одета в один из своих потрясающих не американских костюмов, делающих её не профессором одного из самых престижных учебных заведений, а первой леди… английской королевой, забывшей свою шляпку в чёрном роллс-ройсе… В руках у неё два высоких картонных стакана Starbucks, на одном из которых чёрным маркером написано её имя, обрамлённое в сердечко – ей попался креативный бариста. Я вижу, что из идеальной, строгой причёски моего бывшего преподавателя выбились пряди всегда ухоженных красивых волос – сегодня она ещё не была дома, на острове Бёйнбридж. Они рассорились из-за меня, но оба здесь – рядом со своей дочерью.
Валерия ничего не говорит, отдаёт мне стакан с сердечком и молча входит в больничную комнату.
- Алекс… - тихо зовёт, - Алекс, твой кофе.
Он медленно поднимается, берёт из её рук стакан, на мгновение застывает, словно пытается окончательно проснуться, затем совершает одно резкое движение – и вот уже его щека прижата к животу жены, он обнимает её обеими руками, с силой вдавливая в себя… И она гладит его по голове, зарывает свои пальцы в его волосы, делая это с такой медлительной нежностью, что он стонет…