Царский выбор - стр. 25
Захар. Вот, Иван Родионович, Бог дал снова повстречаться. Я ведь уже с полгода ваш, касимовский.
Всеволожский (суховато). Очень рад, очень рад. Андрей мне докладывал.
Захар. Ну хорошо. Расстаюсь с вами ненадолго. Матушка Глафира Петровна сегодня на угощение зовет по случаю вашего приезда. А завтра – милости прошу к нам.
По дороге из церкви.
Всеволожский и Евдокия.
Всеволожский. Хотел бы я знать, эта попадья когда-нибудь спит?
Евдокия. Отчего бы ей не спать?
Всеволожский. Спать – время терять. А могла бы сватать, сватать, сватать.
Евдокия. А что в том плохого? Ты, отец, все готов сердиться, а лучше бы умом пораскинул, подумал. Сам же говоришь все время, что у парня дурь в голове. А что в таком разе лучше всего? Женить. Не зря же говорят, женится – переменится.
Всеволожский (ворчливо). Я тридцати лет женился.
Евдокия. А ты разве смолоду был таким, как он? (Всеволожский морщится.) Я вчера с Глафирой поговорила. Приданого за этой Машей не меньше, чем за нашей Фимкой. Именье под Коломной неплохое, мельница совсем новая. Еще у них лес на обеих сестер.
Всеволожский. У покойного Барашова и деньги водились. Но уж деньги Захар этот точно зажмет.
Евдокия. А ты считал его деньги? У тебя и своих достаточно. Что мы, такие уж бедные? – А почему Захар этот Андрюшу привечает – понятное дело. Не из-за наших богатств. Тоже мне, богачи! Просто он ему душою близок. Уж если родниться, так уж с тем, с кем поговорить есть о чем, а не с тем, с кем двух слов не свяжешь.
Всеволожский. А Андрюшка-то сам, захочет он жениться или опять выкаблучивать начнет?
Евдокия. То-то и оно, то-то и оно, Родионыч! Ты посмотри, какая девка! А уж как он на нее поглядывал, прямо в церкви, это наш-то богомольник. Да главное не это. Глафира говорит, что девица редкостная – и грамоте обучена, и порассуждать умеет. Андрюшку этим скорее завлечешь, чем красотой. Думаешь, легко будет другую такую найти? Упустим – локти кусать будем.
Всеволожский. Ну, мне пока не до этого. У меня сейчас первое дело – с воеводой этим треклятым переговорить. А его, видишь, черти куда-то унесли.
Евдокия. Да ведь никто за тобой и не гонится. Ты только будь с ними поласковей, с Барашовыми, и все само собой сладится.
Всеволожский. Можно подумать, я грубиян какой. – А лесок их я знаю, неплохой лесок. Не зря то место Туголесьем зовется.
В доме отца Николы.
Всеволожский (попадье). Ну, как твой промысел, матушка Глафира Петровна? Кормит?
Попадья (радостно). Он мне душу кормит, Иван Родионыч. Ты подумай, ведь я уже старуха, а день-деньской только о любви и помышляю. (Смеется.) Это же сущая благодать.
Всеволожский (подмигивая). А я слыхал, что у тебя в Касимове соперница объявилась, и не одна.
Попадья. Это которые сватовством за деньги занимаются? Хороши соперницы, нечего сказать! Где я, и где они! – Я же сердцем чую, где любовь получится. Разве я стану абы кого сватать? Да еще за деньги. – Я каждого через сердце свое пропускаю, у меня своя награда!..
Евдокия. Да он тебя подначивает, матушка Глафира Петровна, а ты и клюнула.
Всеволожский. А вот и наш батюшка.
Входит отец Никола в сопровождении Фимы и Андрея.
Попадья. Ох, скоро и гости наши подойдут. Ты, Евдокия Никитишна, отдохни, голубушка, а Порфирьевна твоя мне поможет на стол накрыть.
Всеволожский и отец Никола вдвоем.