Царь и султан: Османская империя глазами россиян - стр. 22

. В то время как его предшественники допетровской эпохи рисковали ударить в грязь лицом перед османскими губернаторами, Репнин проецировал власть и влияние, привлекавшее христианских подданных султана. Во время его пребывания в княжествах Репнина посещали представители высшего клира и бояре с петициями на злоупотребления господарей и записками, обосновывавшими исторические права Молдавии и Валахии, попранные греками-фанариотами, которые установили монополию на господарские престолы в XVIII столетии[104]. Принимая эти петиции и записки, Репнин действовал в соответствии с одним из положений Кучук-Кайнарджийского договора 1774 года, который предоставлял России право делать «представления» Порте относительно Молдавии и Валахии.

Османы придавали мало значения деталям проезда российских посольств через провинциальные города Румелии на пути в Константинополь. Однако церемония въезда посольства в столицу порождала противоречия. Так, в 1740 году глава чаушей Порты отказался отобедать с Румянцевым в шатре, разбитом за стенами Константинополя. Обратив внимание на этот инцидент, Репнин решил сделать все возможное, чтобы это не повторилось[105]. После завершения церемонии въезда российский посол был счастлив сообщить Екатерине II, что почести, оказанные ему, превосходили те, что были оказаны Румянцеву. Накануне торжественного въезда в столицу церемониймейстер привез ему подарок от великого визиря, в то время как Румянцеву пришлось довольствоваться подарком от заместителя великого визиря, присланным с простым чегодарем. В отличие от маршала румянцевского посольства, его коллега в 1775 году был принят лично великим визирем для обсуждения деталей церемонии въезда. Во время самой церемонии, как и в дни аудиенций Репнина у великого визиря и султана АбдулГамида I, начальник чаушей шел впереди посла, а не сбоку от него. Последнее служило способом показать подчинение иностранного посла, вызываемого в Порту ответить за представителей своей «нации»[106].

Переговоры между драгоманом посольства и османским церемониймейстером и начальником чаушей относительно приема Репнина великим визирем и султаном оказались еще более напряженными, чем те, что сопровождали размен посольств на границе. Репнин сообщал вице-канцлеру Н. И. Панину, что османы соглашались на некоторые условия в один день и отвергали их на следующий, так что почти два месяца прошло между въездом посольства в Константинополь и первым визитом посла в Порту[107]. Хотя соглашение в конце концов было достигнуто, аудиенции Репнина у великого визиря превратились в настоящую церемониальную войну, в которой каждая из сторон делала все возможное, чтобы унизить противника. Во время их первой встречи Репнин намеренно задержался у двери аудиенц-залы, чтобы не дать великому визирю удовольствия заставить ждать себя хотя бы мгновение[108]. Великий визирь ответил тем, что в день аудиенции Репнина у султана прибыл в Порту намеренно поздно и демонстративно отвернулся в другую сторону, проезжая мимо российского посла, который в соответствии с османским посольским обычаем ожидал прибытия визиря напротив Порты. Репнин не нашел ничего лучшего, кроме как сделать то же самое, и демонстративно завел разговор с членами своей свиты в тот момент, когда великий визирь проезжал мимо