Царь горы - стр. 32

Бдительная Юлия Львовна проследила за взглядом Борисова и радостно захлопала в ладоши:

– Ой, тараканчик! Это к деньгам!

Тут хлопнула пробка – Редчич открыл бутылку и стал разливать шампанское в высокие фужеры.

За обедом кусок не лез Борисову в горло, хотя он и был голоден, и аппетит разыгрался от вида домашних деликатесов, но этот таракан всё испортил.

Общего разговора за столом так и не получилось.

Говорила одна Юлия Львовна. Ковалёв молчал и только, со всем соглашаясь, кивал головой, когда супруга обращалась к нему. Редчич и Марина усиленно налегали на еду, а Борисов и Серафима ковырялись вилками в своих тарелках.

Наконец пытка обедом завершилась.

Юлия Львовна, посчитав свою миссию выполненной, разрешила:

– Ну, дорогие детки, пойдите погуляйте! На улице такая романтическая погода…

На улице шёл дождь со снегом.

У подъезда они как-то сразу разбились по парам, причём совсем не так, как планировала Юлия Львовна: Редчич подхватил под руку толстушку Марину, а Борисову ничего другого не оставалось, как идти рядом с Серафимой.

– И шестикрылый Серафим на перепутье мне явился, – пробормотал он, вспомнив чешуйчатокрылого обитателя квартиры «Мартенсита».

Серафима словно прочитала его мысли:

– Я тоже не люблю тараканов, – сказала она. – А Пушкина люблю!

И продолжила цитату:

Они долго бродили по мокрым курганским улочкам. Говорили о поэзии, но больше молчали. С Серафимой молчать оказалось ничуть не хуже, чем говорить.

Мокрые снежинки падали им на лица и тут же таяли.

Когда пришло время расставаться у общежития пединститута, Серафима неожиданно поцеловала Борисова в щёку, а он столь же неожиданно предложил:

– Выходи за меня замуж!

И она почему-то сразу согласилась.

Чёрная надпись на стене продолжала нагло лезть Борисову в глаза каждый раз, когда он проходил через арку. И как бы ни пытался он отводить взгляд в сторону, но дерзкое утверждение: «Витька, я спал с твоей женой:)» всё равно всплывало перед глазами. И вроде бы после разговора с «компьютерным гением» Лившицем Борисов почти уверовал в то, что эта надпись – чья-то подростковая шалость и, следовательно, к нему и к его жене никакого отношения не имеет, но стоило только ему в очередной раз зайти в арку, и снова подозрения начинали копошиться в душе.

Он невольно стал искать обходные маршруты. К троллейбусной остановке шёл мимо мусорных баков, куда вдруг понадобилось что-то выкинуть; к газетному киоску, где надо купить программу телепередач, – через соседний двор… Но пословица «С глаз долой, из сердца вон» не срабатывала – пресловутая надпись никак не шла из головы.

И отношения его с Ингой изменились. Она стала какой-то отчуждённой и замкнутой, и это напрягало Борисова, живо напомнило ему отношения с первой женой.

…Они с Серафимой поженились просто потому, что время приспело.

– Вы создаёте ячейку советского общества – счастливую молодую семью… – провозгласила тётка в Курганском ЗАГСе, выдавая им свидетельство о браке. Свидетелями, само собой разумеется, были Марина Ковалёва и Ваня Редчич.

Шумной свадьбы не устраивали. После регистрации зашли в кафе, выпили шампанского. Вот и всё торжество.

Эйфория от начала семейной жизни некоторое время сохранялась: знакомство с родственниками невесты и с родителями Борисова, «медовый» месяц, взаимное узнавание…