Царь-гора - стр. 38

– Попробуй рассуждать с другого конца, – посоветовала Аглая. – Захочется ли тебе вообще через тысячи лет любоваться своими бренными земными отпечатками.

Она повела его дальше, огибая холм. Федор не сразу заметил, как под ногами появилась утоптанная тропинка.

– Разумеется, – ответил он, – когда я превращусь в облако, проплывающее по небу, или, что, конечно, хуже, в баобаб, этот вопрос совершенно не будет меня волновать. Но ведь мы говорим не об этом?

– Конечно, не об этом. До сих пор ни одному человеку не удавалось превратиться в облако.

Федор подумал, что еще немного и он будет загнан в постыдный тупик.

– Аглая, мне кажется или я ошибаюсь, что для тебя этот вопрос серьезнее, чем тон, в котором мы об этом говорим? – отчаянно спросил он. – Я бы не хотел оказаться в твоих глазах слишком легкомысленным.

– Не думаю, что это имеет большое значение, – слишком легкомысленно, на взгляд Федора, ответила девушка.

Они очутились в живописном и диковатом месте. Посреди распадка между холмами находилась старая лиственничная рощица. Молодая хвоя распушилась на верхушках полузасохших деревьев. Голые растопыренные ветки, начинавшиеся почти от земли, были увиты цветными лентами, старыми, выгоревшими на солнце и совсем новыми. Между ними болтались на нитках деревянные и костяные фигурки, мелодично звякали от ветра колокольчики.

– Знаешь, а у вас тут мило, – сказал Федор, оглядываясь. – Священные рощи, каменные бабы, наскальная живопись. Еще бы хоть одного шамана найти.

– Для чего тебе шаман?

– Очень хочется познакомиться с живым шаманом. И чтоб потомственный был.

Федор взял белую фигурку старика с длинной бородой и посохом в руках.

– О! Знакомые все лица, – обрадовался он. – Монгольская контрабанда деда. Он торгует ими и прочей дребеденью на базаре.

– У нас бывает не так уж мало туристов, – сказала Аглая. – Они покупают эти «дары» и идут сюда, чтобы попросить духов исполнить их желания. Алтайцы оставили эту рощу туристам, а свою устроили в другом месте. Издержки цивилизации. Мило, но чересчур потребительски.

– Кто этот почтенный патриарх? – Федор щелкнул фигурку пальцем.

– Монгольское божество, Цагаан-Эбугэн, Белый Старец. Он отшельник, сидит у входа в пещеру под персиковым деревом и наблюдает за своими владениями – лесами, горами, водами, зверями. Одним словом, хозяин земли. Прикосновение его посоха дарит долгую жизнь. Те, кто вешает здесь эти фигурки, верят, что станут долгожителями.

– Надеюсь, он не укоротит мою жизнь за непочтительное обращение? – усмехнулся Федор.

– Нам пора возвращаться, – сказала Аглая. – Меня ждет тетка.

– А твои родители?..

– Они погибли в горах.

Она повернулась и пошла по тропинке назад.

На обратном пути Федор пытался продолжать беспечный разговор, но собственные реплики все больше казались ему лишенными смысла. Это было странно, потому что такого с ним не происходило никогда. Он вдруг остро почувствовал, что всю жизнь был немного лицедеем, немного шутом, немного философом, но все его ипостаси нисколько не интересовали эту девушку. И совсем уж необъяснимым было то, что он не мог списать это ни на ее провинциализм, ни на дикарскую простоту.

– Аглая, я не могу разгадать тебя, – признался он наконец и спросил у неба: – Ну отчего в этих горах все так загадочно, даже девушки?