Бывший: все сложно - стр. 5

– Я больше не буду, – сопит Боря.

Если бы это было правдой…

Я уже этих “извини” и “не буду” миллион раз слышала.

Хоть бы кто на него повлиял.

Я украдкой смотрю на Борю. Он не спорит, не защищается. Голову вжимает в плечи и притихает.

– Слушай, у нас в больнице врач есть, детский психиатр. Может, правда, проблема какая. В его возрасте дети должны в машинки играть, мультики смотреть, а не головы в заборы засовывать, как малыши, – снова в зеркало на Борю.

Будто проверяет, слышит он его или нет.

Я не знаю, с одной стороны, хорошо, что он такой любознательный, с другой – я устала. Постоянно в стрессе, что с ним что-то произойдет или он куда-то влезет. Или это накопительный страх, что я боюсь его потерять, как когда-то Никиту.

Мы тормозим возле моего дома.

– Мам, а можно на качели?

– Нет, идем домой. Ты сегодня наказан, – отвечает за меня Олег.

– Олег, подожди, – беру его за руку, – пусть погуляет, я хочу поговорить.

– О чем?

– Наедине.

– Что-то еще случилось?

Киваю.

– Ладно… дуй на качели, – кивает Борьке, – но чтобы там, только сидя, держась руками крепко и никаких выкрутасов и экспериментов.

Борька довольно улыбается и убегает. Уже и забыл, что его ругали десять минут назад. Но также быстро он забывает свои обещания вести себя хорошо.

– Что, Кир?

– Это же ты тогда мне показал похоронку на Никиту.

– Да, – лицо Олега меняется, черты заостряются, губы сжимаются. А что?

– Откуда ты ее взял?

– Так… в почтовом ящике была. Бросили. С документами. А что?

– Никита жив.

– Как – жив?

– Я сама не понимаю, – пожимаю плечами. – У тебя хотела спросить. Может, ты что-то знаешь…

– Да не может быть, – опускает голову и растирает рукой лицо. – Мы же похоронили его.

– Не мы, а ты.

– Ну, в смысле я.

– А кого ты хоронил?

– Гроб был закрытый, Кир. Где ты его видела? Это точно он был?

– Я не знаю, чему я больше была бы рада, что это правда или нет.

– Так может, это не он? – как будто с надеждой спрашивает он.

– Это он. Мы разговаривали. Как с тобой сейчас.

– И что?

– Ничего. Он думает, что я его предала, а я не стала переубеждать.

Олег отводит взгляд, смотрит в сторону качелей, где играют дети. Молчит пару секунд.

– Ну и пусть дальше так думает.

– Я, собственно, тоже хотела тебя об этом попросить. Если вы вдруг встретитесь, не надо ему ничего рассказывать.

– Я с тобой, Кир, помни об этом. И никогда тебя не предам так, как он.

– Я только не понимаю, как так можно хладнокровно сказать всем, что ты умер. Есть же люди, которые по тебе переживают, плачут… я не понимаю.

– Это надо у него спрашивать, но что это даст, кроме очередной боли. Ну что изменится, если ты узнаешь, что он специально это сделал, что не пожалел твоих чувств?

Олег делает шаг ко мне и обнимает.

– Он, он же знал, как ты переживать будешь. Мог тысячу раз приехать или написать, чтобы тебя успокоить.

У него в кармане играет телефон, но Олег сбрасывает.

– Ему не нужен никто, кроме него самого. Ну и очередных звездочек на погонах.

– Может, ты и прав.

– Посмотри на сына, – отпускает меня и разворачивает к качелям, где Боря пока прилежно катается. – Ник бросил ребенка. Еще не родившегося, ради чего? Кто он там уже, капитан? Генерал?

– Не знаю, – снова пожимаю плечами.

– По мне, тебе вообще лучше с ним не общаться и держаться подальше.